Дело в том, что если диктатор по своей сути – лицо штатское и стал таковым не в результате военного переворота, уже имея полковничьи или генеральские погоны, то тяга к полководчеству говорит о том, что клиент созрел и теперь он себя считает выше всех современников как каждого, так вместе взятых. Диктатор ощущает себя орлом, который взлетел настолько высоко, что прошел облака и внизу просто никого не видно не то, что равного ему, а вообще – никого.

В общем, любое крупное психиатрическое отделение или специализированная клиника обязательно имеют своего Наполеона, а  то и нескольких сразу. Иногда там случаются Александры Македонские и Цезари. Хоть и не очень часто, но иногда они случаются в одно и то же время, а порой – даже в одной палате. По большому счету, они ничем не отличаются от диктатора в терминальной фазе развития, но есть важное отличие. Вот эта знаменитая публика все же имеет критиков, пусть и не многочисленных. 

Тем не менее, штатное расписание клиники имеет главврача, лечащего доктора, медсестер и крепких санитаров. Они могут высказать критические замечания, надеть смирительную рубашку и даже вколоть галоперидол, а как мы выяснили выше, у диктатора просто нет никаких критиков. Поэтому будучи таким же самым деятелем как и эти, он не имеет ни санитаров, ни галоперидола, ни смирительной рубашки. И если тех красавцев никто не видит, то вид этого деятеля просто везде: в телевизоре, в прессе или просто – в виде портретов, которые сразу бросаются в глаза во всех присутственных местах. В конце концов, его именем начинают называть все – от улиц и площадей до общественных сортиров.

То есть, в какой-то момент величие, за которое боролся диктатор, становится избыточным и превращает его в обычного идиота, место которого в специальной клинике под надзором опытных и решительных врачей. Тем не менее, природа должна иметь и какие-то собственные механизмы регулирования с тем, чтобы не допускать до такого явного вырождения, и они таки есть. Никто не отменял ни шарфов, ни табакерок, но как известно, у Судьбы нет своих собственных рук и для того, чтобы она настигла диктатора, нужны чьи-то руки. 

Очень часто они таки находятся, и тогда все заканчивается быстро и без особой экспрессии. Пышные похороны подводят черту под жизнью полностью свихнувшегося диктатора и через несколько дней телевизор о нем уже не вспоминает, а его портреты, без особой помпы, перекочевывают из кабинетов и залов на мусорник. И если вчера публику не удивляло их наличие на самых почетных местах, то сегодня та же самая публика не удивляется виду портрета в мусорнике.

Тем не менее, в отдельных случаях, этих рук не находится вовсе. Вернее, самих рук, в смысле частей тела, хоть отбавляй, но растут они решительно не из того места, чтобы ими удержать шарф, табакерку или деревянный дрючок, как в случае с Муамаром Каддафи. И тогда все идет в режиме «без рук». Так из жизни ушел дедушка Ленин. Многие помнят его именно под таким сценическим псевдонимом, но просто напомним о том, что этот самый дедушка отчалил в мир иной в свои 54 года. И что характерно, смерть диктатора, что называется «своим ходом», без какого-то драматизма, наподобие Муссолини, Гитлера или того же Каддафи, происходит таким образом, что лучше не надо.

Владимир Ильич отдавал концы мучительно и с пониманием того, что вот именно сейчас он скатывается со своего пьедестала в виде беспомощной куклы в яму, которая оказалась куда сильнее «вождя мирового пролетариата». Примерно то же самое случилось и с товарищем Сталиным. Говорят, что его притравили крысиным ядом, но его смерть тоже не была быстрой и легкой. Медленно умирая, он тоже успел оценить переход от состояния абсолютной власти и ощущений полубога до тряпки, лежащей на полу и понимающей, что вся его мощь теперь не стоит и ломанного гроша.

Все это к тому, что дедушке Вове уже 70 и ему уже – дано пора. Ведь к такой дате Владимир Ильич уже 16 лет как был пристроен окончательно. Поэтому у него сейчас остается шанс все сделать быстро и даже обеспечить себе заезд на лафете. Но время это стремительно уходит, а потом – будет поздно. Как говорится, все уже было и будет снова.