Посему мы не собираемся никому и ничего выговаривать на сей счет. Так держаться, как держатся наши коллеги, еще никто не мог держаться ни по срокам, ни по интенсивности пропагандистского пресса, никто и никогда этого не удерживал. Мы – держим, да – бывают моменты, когда сил не хватает устоять, но их достаточно для того, чтобы подняться. И не просто подняться, а снова упереться зная, что скорее всего, прийдется подниматься еще не раз…

И вот всего один из коллег написал о том, что надо дать какой-то сигнал камертона. Возможно, он станет чем-то, что поможет лучше прямых слов или анализа ситуации, пусть и такого легкого, как это изложено выше. Что же, несколько часов я искал, что могло бы стать таким камертоном и вроде бы нашел. Это – специфический и очень на любителя текст, лежащий в разделе «Притчи», написанный почти два года. Всех, кто его уже читал, но особенно тех, кто его не видел, призываем дочитать до самого конца. Возможно, он и будет этим самым звуком камертона. Жаль, теперь не могу переложить именно этот деликатный вопрос на плечи профессионального писателя. Но уже – как есть.

«ОКНО» 24 февраля 2020 года

Подтянутый, с прекрасной фигурой мужчина средних лет зашел в кабинет и увидел коллегу, который как изваяние стоял перед большим, от пола до потолка окном и смотрел куда-то вдаль. Так как он стоял спиной к своему кабинету, то не увидел вошедшего, а поскольку походка у того был пружинистой и почти бесшумной, то и не услышал, как тот вошел. И тогда вошедший решил обозначить свое присутствие.

-Коллега, вы так замерли, будто приведение увидели за окном.

Тот резко развернулся и с усталой улыбкой указал вошедшему на кресло и сам – тоже сел.

-Да знаете ли, как-то не высыпаюсь в последнее время.

-Но ведь вы можете не спать вовсе.

-Могу, но вы же знаете, что сон придает бодрость и какой-то интерес ко всему происходящему.

-Здесь вы правы. Лучше спать хоть немного. Но от чего же вы не высыпаетесь?

-Да мысли всякие спать не дают.

-Вот как? И что же это за мысли, что не дают спать? Очень интересно.

-Как бы это правильно сформулировать… Иногда я думаю о том, что возможно, мы не все правильно делаем. Ошибаемся…

-Ну-ну! Что вы такое говорите. Руководство поставило задачу, мы ее выполняем. Не станете же вы сомневаться в правильности общего замысла?

-Нет-нет! Не это.

Он снова встал и подошел к своему месту у окна, закинул руки за спину и казалось, что снова уставился в ту же самую точку.

-Нет, в замысле не может быть сомнений. Но фокус в том, что замысел предполагает исходный и конечный путь и безусловно, в конце концов, выйдя из пункта «А», всё и все придут в пункт «В». Тут даже думать не о чем.

-Отлично! Но тем не менее, вы же думаете? Что-то я не улавливаю вашей мысли.

-Да тут улавливать нечего. Если руководство поставило нам задачу из расчета всего двух точек, то это означает, что движение между ними имеет массу вариантов и вот я и вы определяем траекторию этого движения, не так ли?

-Безусловно, однако я все равно не могу поймать причины вашего беспокойства.

-Ну, кратчайшее расстояние между точками…

-Прямая.

-Совершенно верно. Только вот мы никогда не видим именно такого движения. Более того, я так понимаю, что именно это планом и не предусмотрено.

-Конечно. Только я не вижу в этом никакой проблемы. Ведь какой бы траектория движения ни была, конечный пункт остается в рамках заданных параметров.

-В том-то и дело. Меня беспокоит именно то, что происходит между этими двумя точками и на что руководство дало свободу действий. Мы с вами должны контролировать только критические отклонения параметров, чтобы конечный результат был в рамках поставленной задачи и получается, что все остальное идет хаотично.

-Не соглашусь с вами, коллега! Категорически. Это не хаос, а самоорганизация. Процесс регулирует себя сам и наше дело вмешиваться только в какие-то критические моменты, угрожающие общему замыслу.

-Об этом я и веду речь. Мы практически не касаемся отдельных частей замысла, но если для руководства этот замысел важен в целом, то неужели не важны детали, которые безусловно возникают между начальной и конечной точками?

-Я об этом как-то не задумывался. Но в этом что-то есть и я так понимаю, вас что-то смущает за этим окном и оно вас подталкивает к этим размышлениям?

В ответ, тот какое-то время помолчал, видно собираясь с мыслями, а потом – решил просто показать на что, а вернее – на кого он смотрит.

-Ну вот, извольте видеть.

Коллега поднялся со своего кресла и встал рядом у окна. Вдали была различима фигура мужчины, сидящего к ним вполоборота, который  что-то чертил у себя под ногами чем-то вроде тонкой палочки. Было видно, что обладатель фигуры был полностью поглощен своим занятием и абсолютно не обращал внимания на происходящее вокруг.

-Ого! И долго он так сидит?

-По меркам вечности, не очень долго, а по меркам их времени – бесконечно долго.

-А он знает, куда ему дальше?

-В том-то и дело, что знает.

-Так в чем же тогда дело? Что он там рисует?

-Мне это тоже интересно. Случай совершенно необычный и это меня как раз и натолкнуло на мысль о том, что может мы где-то не дорабатываем? Я что-то такого не припомню. И что самое неприятное, я представления не имею, что с этим делать. Просто выглядываю в окно, а он все там.

-Ясно. Раз возник непонятный сбой или вообще что-то непонятное, надо выяснить и исправить. Так что давайте это и сделаем.

-У меня такое предчувствие, что это может противоречить общему плану руководства.

-Но если мы не узнаем в чем дело, то не выясним и то, есть противоречие или нет. В общем, как идем: так или без костюмов?

-Чет или нечет? Чет на костюмы.

Они три раза сделали движения кулаками и выбросили пальцы. Посчитали и оказался нечет. Тот, что пришел в кабинет, хитро улыбнулся и через мгновение они были уже без костюмов, но у каждого за спиной было по паре сияющих крыльев. Кабинет растворился и через секунду его как и не было вовсе. За два взмаха крыльев они долетели до незнакомца и мягко опустились возле него. Тот замер и прекратил свое черчение. Медленно поднял голову и с легким удивлением стал рассматривать две светящиеся фигуры, стоящие перед ним.

Тот что несколько минут назад вошел в кабинет, с улыбкой и самым мягким голосом начал беседу.

-Я – Михаил, а он – Рафаил. Мы долго наблюдали за тобой в окно и не очень поняли, что ты тут делаешь. Насколько нам известно, твое имя есть в списке у Петра и практика показывает, что после сверки имени здесь уже никто не остается, а сразу заходят внутрь. Что с тобой не так?

-Извиняюсь за то, что я смутил вас, но я даже понятия не имел, что сидя здесь, я могу кому-то помешать. Мне надо было собраться со своими мыслями, только у меня это не очень получилось. Но если я нарушаю какие-то большие планы, то тут же уйду, как положено.

Архангелы уже сложили крылья и уселись напротив человека. Расклад был действительно необычный и пропустить такую возможность посмотреть на то, что и как они делают глазами постороннего человека, было просто непростительно. Как только они сложили крылья, свечение, исходящее от них стало тише и Михаил продолжил.

-Давай вместе разберемся с твоими мыслями. Глядишь, что-то вместе и придумаем.

-Да что вы! Это такие мелкие мысли, что они важны только в масштабах одного человека. Вряд ли вам это будет интересно.

-Ну ты попробуй, а мы с коллегой послушаем. Ты ведь не каждый день мог вот так запросто пообщаться с архангелами? Так что и нам, и тебе это будет интересно, да и новый опыт – всегда нужное дело. Не стесняйся. Начинай. Мы не станем тебя перебивать.

Рафаил хмуро кивнул.

-Что ж, если вы не брезгуете слушать мою чепуху – извольте. Я просто буду озвучивать свои размышления и уж как получится, так и будет.

-Да ты не стесняйся. Тут все – свои.

-Хорошо. Я понимаю, что жизнь моя только что закончилась. Конечно, мне приятно, что Петр Алексеевич прочел мое имя и даже руку пожал с поздравлением…

-Петр Алексеевич? Кто это? – спросил Рафаил.

Рассказчик осекся и стал удивленно переводить взгляд с одного архангела на другого, но тут Михаил поправил ситуацию.

-Коллега, это – святой Петр. Ну же, у двери с книжкой. Петр.

-Так он же вроде просто Петром был?

-Ну это он у нас – просто Петр, а у них – Петр Алексеевич. Но мы обещали не перебивать рассказчика. Давайте не будем его смущать. Продолжайте, голубчик. Мы слушаем.

-Да, вот я и говорю, что мне приятно, что мое имя в книжке и все такое, но я только сейчас получил время разобраться с собой лично.

Он замолчал, явно собираясь с силами, чтобы начать рассказ по существу. Рафаил решил подбодрить рассказчика и заметил.

-Ты можешь не подбирать слова. Если бы ты вовсе не мог говорить, мы бы тебя все равно поняли. Просто вы привыкли думать, когда говорите, хотя лучше было бы наоборот.

-Хорошо. Я вот о чем думаю. Когда я был пацаном, то меня воспитывали в уважении и подчинении взрослым. Очень быстро я понял, что для того, чтобы мною были довольны, я должен говорить то-то и делать то-то. Но хуже всего, я понимал, что какие-то вещи я не должен делать вовсе. Даже что-то такое безобидное, что мне очень хотелось, но чего не хотели мои родители. Очень быстро я заметил, что желания эти постепенно угасли и мне уже  этого не хотелось.

Потом я пошел в школу и там все повторилось, только в еще более жесткой форме. Мне хотели привить понимание того, что есть какие-то образцы, которым я должен соответствовать. В общем, никому не было интересно то, как я сам вижу те или иные вещи, меня приучали видеть в этих вещах то, что видел кто-то, кто стал образцом и примером для подражания. И я стал подражать.

Здесь я заметил то же самое, что и у себя дома. Чем больше я соответствовал тому, что от меня требовали, тем успешнее у меня все складывалось. Мне вручали грамоты, меня хвалили, я получал отличные отметки, но когда меня стали использовать в качестве примера для других, я впервые задумался о том, сколько тут моего «я» и сколько того, что хотели видеть во мне родители и учителя. Но тогда мои мысли не пошли слишком далеко, просто я отметил, что школа обрезала еще часть моих желаний и стремлений.

Потом я пошел в армию и она меня обтесывала с такой жесткостью, что этому было просто невозможно противостоять, и в итоге, собственные желания, взгляды и стремления практически был уничтожены. Более того, я стал их побаиваться, поскольку потом я учился в институте и видел, что случалось с теми, кто даже не бузил или кутил, а просто пытался доказывать свою правоту перед преподавателями. Я же легко лавировал между ними, легко подстраиваясь почти под каждого преподавателя. И в итоге, стал одним из лучших студентов своего потока.

Потом родители нашли мне невесту и хоть она мне не сильно нравилась – женился на ней, чтобы через ее родителей – сделать свою карьеру и она не заставила себя ждать. Мне удалось довольно быстро подняться по служебной лестнице, поскольку мне легко далась наука подстраиваться под любое начальство, которое у меня было.

А затем грянули события, которые всколыхнули мое глубинное «я» и вот тогда-то и оказалось, что от моего «я» осталось совсем чуть. Очень слабо я подал голос о том, чтобы принять участие в этих событиях, но семья мне быстро напомнила о чувстве долга и что я не имею права взять и все бросить, нырнув в гущу событий и я – не нырнул в них, а потом… Потом что-то случилось и я оказался здесь, надеясь найти себя.

-И как успехи? – поинтересовался Рафаил.

-Да в том-то и дело, что успехов нет вовсе. Я же понимаю, что это – не тело мое, а душа.

-Именно так.

-Но это – не вся душа. Это какая-то никчемная ее часть, а все остальное я дал с себя срезать и оно осталось там. Понимаете? Как я огрызок души могу занести туда? – И он кивнул в ту сторону, где находились Врата.

-Вот и получается, что туда мне вроде как и нельзя. Поэтому сейчас вот здесь сижу и пытаюсь понять, как я позволил с собой такое сделать.

-И как? – поинтересовался Михаил.

-Если бы я имел ответ, не сидел бы тут и не ковырялся. Может у вас есть ответ?

-Ты посиди тут, а мы с коллегой посовещаемся. Случай действительно необычный.

Они отошли в сторону и Рафаил прервал это молчаливое шествие.

-Вот о чем я говорил и вот что мне не давало спать. Видите, коллега, это какая-то патовая ситуация. Мы же не можем загнать его туда, а сам он – тоже не может зайти. И заметьте, в его деяниях и греха-то никакого нет! И получается какая-то глупейшая ситуация. Пункт «В» для него недостижим, а из этого следует, что мы не выполнили своей задачи в данном конкретном случае.

Они остановились и какое-то время стояли молча, разглядывая пространство, а потом на лице Михаила стала расплываться озорная улыбка. Это уловил его коллега и поняв причину этой улыбки, протестующе замахал руками.

-Нет, коллега! Что вы? Только не это!

-Ну почему? Аргументируйте. Мы же должны воплотить план, да или нет?

-Безусловно.

-Мы можем это сделать обычными способами?

-Только что мы убедились, что – нет.

-Отсюда следует, что нужны способы необычные.

-Но это же против правил! Что скажет руководство?

-А давайте так. Под мою ответственность. Думаю, что руководству я смогу пояснить, а с другой стороны, вы же сами говорили, что руководство дает отсечку по крайним точкам «А» и «В», а остальное – наша забота. Не так ли?

-Да, но…

-Аргументируйте!

-Не могу. Нет аргументов.

-Ну раз так…

… Он открыл глаза и увидел флакон с прозрачной жидкостью, стоящий на штативе, а от него – прозрачную трубочку, которая свисала вниз и упиралась в  пластиковый катетер, прилепленный пластырем к его руке. Потом он увидел своих родных. Всех. Его мать сидела рядом и держала его за руку, в глазах были слезы. Он улыбнулся ей и глаза ее вспыхнули огоньками радости.

-Ма. Ты здесь?

-Конечно.

-Слушай, ма. Дедов дом еще на месте?

-Да зачем он тебе сынок? Мы думали, что потеряли тебя…

-Нет. Я вернулся. У меня есть незаконченные дела. Так что дом, на месте?

-А куда же ему деться? На месте, конечно.

-В дальнем конце огорода так ничего и не растет, даже сорняки?

-Да, сынок. Гиблое место какое-то.

-Нет, ма. Только поправлюсь, мне надо на дедов огород. В тот дальний его конец. И лопату хорошую надо…