Если сказать, что это место было странным, значит – вообще ничего не сказать. Никакие привычные характеристики места не давали представление о том, что оно из себя представляет, а главное – где оно. Более того, он даже не мог толком понять, открытое оно или закрытое. Ничего не давало опорной точки для размышлений, но более всего сбивали с толку эффекты, которые противоречили здравому смыслу, не говоря уже о законах физики или геометрии. Чем больше он замечал какие-то мелкие детали, тем больше возникало вопросов.

И главное, человек он был крайне рациональный, организованный и наблюдательный. Не зря его командиры сделали исключение и позволили на развед-выходе действовать самостоятельно, даже без пары. Не то, чтобы он не хотел иметь напарника или от него отказывались, просто один он действовал эффективно, как боевая машина. Ему повезло с руководством и оно могло действовать нестандартно и позволяло это делать тем, у кого был какой-то талант. Ему удавалось видеть ситуацию целиком, практически мгновенно синтезируя огромное количество мелочей. Но именно сейчас это умение давало сбой и являло собой самое большое беспокойство.

Например, он впервые потерял чувство времени, а вернее – ритма, и причиной тому стали его наручные часы. Он демонстрировали какое-то необъяснимое поведение. Каждый раз, когда он просыпался, часы показывали ровно то же время, час, минуту и секунду. Так не могло быть в принципе. А кроме того, он четко уловил, глядя на часы, что стрелки, в том числе и секундная, стоят на месте, как бы ждут, чтобы он зафиксировал время и только после этого – начинали свое движение. А однажды ему показалось, что проспал он дольше обычного, и стрелки у него на глазах встали в позицию представляемого им времени.

Следующий момент – еда. Он заметил, что есть не хотелось до того времени, пока сам об этом не подумал. А когда подумал, то через какое-то время натыкался на еду именно такого вида, как ему захотелось. Он уже начал подумывать, что сходит с ума и стал пытаться вспомнить, как сюда попал, но ничего не получалось. Последнее, что удавалось вспомнить, что он аккуратно двигался вдоль грунтовой дороги, в паре километров севернее Горловки. А потом его внимание привлек какой-то звук сзади. Он оглянулся, видел все это, а потом посмотрел вперед, но окрестностей Горловки уже не было. На этом – все. В конце концов, его посетила мысль о том, что он здесь совсем один и кстати – у него нет никакого оружия, хотя все остальное было при нем. Представить себя без оружия последние года три он решительно не мог, а тут – даже любимого ножа «Хёклер и Кох» не было, но и не было ни своих, ни противника. Никого.

И в этот самый момент он увидел серое, движущееся пятно. Поскольку ему не нужно было оружие, чтобы справиться с любым противником в рукопашной, он двинулся навстречу. Но с какого-то расстояния он рассмотрел бойца из соседней роты, который брел ему навстречу в таком же растерянном виде, только на нем был беспощадно покромсанный броник, с крупными входными отверстиями и запекшейся кровью внизу.

Они молча пожали друг другу руки и попытались обменяться своими наблюдениями, но коллега знал еще меньше, а из странностей заметил только этот самый броник. Говорит, что несколько раз его выбрасывал, но просыпаясь, находил его на себе. Как это могло происходить – ни он сам, ни него товарищ понять не могли.

Пока они так стояли, на них вышло еще двое бойцов от соседа справа. В лицо все знали друг друга. Они еще раз провели совместное совещание только для того, чтобы оказаться в той самой точке неведения, с которой каждый из них начинал самостоятельное движение.

(окончание следует)