Из серии «На ночь глядя»

Время от времени, в разных местах и по разным поводам возникают дискуссии о смертной казни, в том смысле – нужна она или нет. Особенно забавно наблюдать за такими упражнениями, когда правоверный христианин рвет н себе рубашку и убедительно называет конкретные случаи, за которые кроме смертной казни больше ничего быть не должно. И это при том, что в Ветхом Завете Всевышний начертал на скрижалях заповеди, одной из которых была «не убий», а в новом – Сын Божий пояснял о том, что надо делать, если тебя ударили по одной щеке.

Но в этом нет ничего удивительно, поскольку фанатик всегда найдет, как пояснить свою кровожадность, а мы – редакция, будучи свободными от всего этого, придерживаемся позиции «шоб да, так не» или «скорее нет, чем да». То есть, основная мысль сводится к тому, что запрет смертной казни, в обычной ситуации, должен действовать без вариантов. Другое дело, когда сама ситуация может сложится таким образом, что никакого иного вида наказания за особо тяжкое преступление, обеспечить невозможно. 

А если еще проще, то для того, чтобы дать возможность преступнику иметь свое пожизненное наказание, надо положить несколько жизней людей, которые вынуждены это гарантировать. В случае, когда становится реальный выбор между жизнью преступника и того, кто непременно погибнет, обеспечивая его наказание, выбор кажется очевидным. То есть, речь идет о чем-то вынужденном, но не регулярном.

Базовый принцип здесь прост: «Не бери чужого». Если ты не давал эту жизнь, то не тебе ее и забирать. А когда речь идет именно о казни, как мере наказания, то в таком случае, жизнь отнимает государство, хотя оно не способно ее дать. Однако не только этот принцип действует в случае согласия со смертной казнью. Тут начинаются оксюмороны такого отборного сорта, что хоть святых выноси. Например, нам приходилось читать описание условий совершения казни, где говорилось о том, что она должна производиться гуманно и без мучений жертвы.

Наверное тут идет отсылка к средневековой практике, где казнь могла быть быстрой, через отсечение головы или повешенье, а могла быть и долгой, с запредельными мучениями жертвы. Просвещенный ныне Париж, всего пару-тройку лет назад, на выходных собирался на Гревскую площадь, это межу нынешним Лувром и мэрией, где наблюдали за казнями. Так вот, искусные палачи, могли таким образом казнить жертву, что вся процедура длилась от рассвета до заката. И только с заходом солнца палач окончательно убивал свою жертву. 

А все время до смерти, жертва подвергалась тяжким, увечащим пыткам. Такое сейчас сохранилось только в исполнении палачей из РФ, которые так убивают своих жертв на Донбассе, в Сирии и даже Ливии. Об этом мало пишут, но ведь пытки тоже бывают разными. Сейчас в Беларуси пытают известного заложника для того, чтобы тот дал нужные показания и толкнул нужные речи, а вот россияне пытают не для того, чтобы получить какие-то сведения, просто для того, чтобы в итоге смерть жертвы оказалась как можно более мучительной. 

То есть, они изначально знают, что убьют ее и потому, пытки принимают калечащий характер, поскольку все равно – не жилец и ни в чем себя можно не стеснять. И опять же, россияне это делают намного более подло, чем тот же Сансон – знаменитый парижский палач, написавший мемуары. Палач не выбирал способа умерщвления и сколько жертве надо мучиться, он исполнял предписанное, а россияне это делают ради собственного удовольствия.

(Окончание следует)