В нормальном мире отставка государственного служащего, в случае допущенной им тяжелой ошибки или совершившего не этичный поступок – нормальное дело. Этот акт несет важный символический смысл. Тем самым, чиновник признает свою вину и не дает «размазать» ее на правительство в целом и на ту политическую силу или коалицию сил, которая сформировала правительство. Это же касается и других ответственных лиц, не входящих в состав правительства.

У нас такой практики нет. Обычно, добровольная отставка имеет лишь внешний вид «добровольности», а потому побудительные мотивы для такого шага совершенно иные. Вариантов может быть несколько. Один из таких примеров публично огласил некто Богдан, предшественник Ермака. Он как-то сказал, что давно написал заявление об отставке и его нынешний президент может подписать в любой момент.

С такой практикой, наверняка, многие сталкивались. Когда тебе дали добро и принимают куда-то на работу, ты сразу пишешь два заявления: о принятии на работу и об увольнении по собственному желанию. Этот манер понятен, поскольку увольнение работника – дело хлопотное, а тем более – срочное увольнение. Для этого нужны веские основания, коих в кодексе законов о труде всего несколько, и все они не очень удобны работодателю по многим причинам. А вот увольнение «по собственному желанию» – другое дело. Флаг в руки и до свидания.

Так вот, именно такая схема трудоустройства демонстрирует приоритет личной преданности работодателю. Работник вкладывает в его руки инструмент, который моментально лишит его работы, если у работодателя возникнут сомнения в твоей лояльности. В общем, это – незаконная практика, но оспорить подобный фокус в суде почти не реально, поскольку заявление на увольнение ты писал добровольно и не важно, когда именно. Ты мог его и не писать.

Но вот в случае с Богданом эта практика получила высший и публичный уровень. Вот так были устроены взаимоотношения между этим конкретным работником – юристом, и его шефом, тоже юристом, пусть и исключительно по бумагам. То есть, два юриста засветили такую незаконную схему найма и ни у одного, ни у другого, не возникло сомнений в том, что это может быть не комильфо и такая икебана, противоречит трудовому законодательству.

Вот так осуществляется один из вариантов «добровольной отставки». Другой вариант выглядит проще и брутальнее. Работнику очень доходчиво поясняют, что у него есть выбор того, что именно подписывать. Он может подписать заявление о добровольной отставке, либо чуть позже, подписывать протоколы допросов, обысков, выемок и прочих процессуальных документов. О том, что такое имеет место быть, показывает практика работы соответствующих органов. В такой ситуации, нетрудно догадаться, какую именно бумажку согласится подписывать тот или иной чиновник или государственный служащий.

Да что там говорить! Каждый может примерить эту ситуацию на себя и самому себе дать ответ о том, какую бумажку выбрал бы лично он, заявление об отставке или уведомление о подозрении, или как это раньше называлось «протокол о привлечении в качестве подозреваемого», вслед за которым идет еще один документ, который требует подписи, в которым указана мера пресечения, на время ведения следствия.

(Окончание следует)