Итак, мы уже выяснили, что официальную, совковую версию начала войны с Германией нет смысла обсуждать хотя бы потому, что этих версий было несколько. Даже фундаментальный труд Жукова, на который так или иначе ссылаются совковые обозреватели, претерпел несколько редакций, большую часть – после его смерти. Эти традиции живы в РФ и сейчас, а потому нам легко сравнивать подачу информации тогда и сейчас.

Желающие могут собрать официальные версии процесса захвата Крыма или вторжения на Донбасс и проследить метаморфозу от «это не мы» до «мы никогда не скрывали, что там наши военные». Но самая эпическая история метаморфоз, конечно же, касается злополучного малазийского лайнера. Вот где совковый размах был показан в полный рост. От штурмовиков, которые явно наблюдались диспетчером Карлосом и секретного спутника, сфотографировавшего момент пуска ракеты штурмовиком по самолету, до украинского Бука, стрелявшего из Борисполя. От “вы все врете”, до “сбит случайно ополченцами”. Короче говоря, тут – небольшой эпизод, и то пришлось применять все методы шельмования и перекручивания, которыми так славился совок, а уж как прошлись по началу войны с Германией, тут просто нет аналогов масштаба фальсификаций. Посему официальная версия ушла в корзину.

Но и альтернативная версия в исполнении Виктора Суворова не дает ответа на прямой вопрос – “Почему?”. Скорее, она дает ответ на вопрос «как?». Марк Солонин попытался дать ответ на коренной вопрос, но если это еще как-то воспринималось до войны России с Украиной, то сейчас версия опровергнута практикой. Напомним, Солонин пришел к выводу о том, что начальный период войны был обусловлен не желанием войск воевать. Он решил, что все уже устали от тирании, а война дала повод избавиться от нее таким вот путем.

Сейчас мы видим, что в путинской России, где диктатура сплелась с чудовищной клептократией, а возможностей получить об этом информацию на порядок больше, тем не менее, находится масса желающих повоевать. Причем, привлекает именно наступательный характер войны, с возможностью безнаказанно грабить, насиловать и убивать. Эти замечательные свойства русское воинство проявляло везде, где только можно. По поводу грабежей – не будем далеко ходить, ибо все прекрасно видели это в Лугандоне, с его разграбленными банками, автосалонами и ювелирками. Это – визитная карточка российского вояки. Коснемся насилия. Известно, что в Лугандоне действовали и действуют группы патологических садистов, которые приезжают для проведения пыток. В России за это можно получить пожизненное, а в Лугандоне – почет и уважение. Это же касается и изнасилований. Это – любимое занятие освободителей.

Очевидцы того, что творила красная армия в Восточной Пруссии и Польше, впечатлила даже некоторых совковых военных, чудом не превратившихся в животных. Отходящие колонны немецкого мирняка из Восточной Пруссии перехватывались военными и насиловались буквально все, ибо отходили, в основном, женщины и дети. Но потом было трудно остановиться и насиловали уже даже полек. Но что больше всего поразило некоторых очевидцев, насиловали даже девушек и женщин, вывезенных из совка на работы и даже тех, кто не потерял товарный вид в концлагерях. Тут ни о какой мести речи не было. За что было мстить девушкам из Смоленска или Минска, волею судеб оказавшихся на территории противника?

Кроме того, не надо забывать, что в том самом первом эшелоне войск, стоявшем у границы, была кадровая армия. Эти люди могли и хотели воевать. Они мечтали «освобождать» Европу аж до Лиссабона и Кашкая. Если бы Солонин оказался 21 июня 1941 года где-то под Бобруйском и спросил бы бойцов о том, насколько они устали от тирании Сталина и не хотят ли они избежать войны, они бы сами его шлепнули, не дожидаясь начальства. Так что это объяснение не выдерживает критики так же, как и официальная байка. Наверное, имеется некое иное объяснение.

Далее мы опираемся на ту информацию, которую оставили бывший начальник генерального штаба Вермахта Франц Гальдер, командующий одной из самых активных и знаменитых танковых групп начала войны и будущий начальник генштаба, а также некоторые другие германские военачальники. Но для нас наибольшую ценность представляют именно дневники Гальдера, ибо они охватывают все боевые действия искомого периода и не только на Восточном Фронте, но и в Африке и на Ближнем Востоке. Кроме того, это именно дневники, которые Гальдер вел прямо по ходу событий, а не мемуары в исполнении Гудериана, Манштейна и других. Они писали постфактум и уже исходили из результатов войны и общепринятых постулатов, которые довлели над всеми подобными трудами.

Итак, все германские военачальники верхнего уровня не имели сомнений в том, что план вторжения на территорию совка – реальное мероприятие. Всем было понятно, что вопрос решен и пошел хронометраж действий, связанных с переброской войск, подготовкой необходимых сил и средств и это можно было наблюдать в динамике. Любой агент совковой разведки, имеющий доступ хотя бы к одной крупной железнодорожной магистрали, ведущей к границе совка, мог просто считать военные эшелоны и этого было бы достаточно для того, чтобы сделать вывод о подготовке наступления.

Мало того, сам план «Барбаросса» почти мгновенно ушел в Москву, где стал предметом тщательного изучения высшим военно-политическим руководством страны и, как результат, были проведены командно-штабные игры, под эгидой генерального штаба, где отрабатывались действия именно в рамках плана Барбаросса. Между прочим, Жуков упоминал об этом эпизоде в своих мемуарах и что-то такое написал о том, что Вермахт повторил один из тех вариантов, который проигрывался в ходе штабных учений. На самом деле, целью учений и была проработка возможных вариантов развития плана «Барбаросса».

Итого, сам замысел операции был известен Сталину еще за 7 месяцев до начала его реализации. Кроме того, любой подобный план имеет не только карты со стрелками и указанием армий и соединений, но и таблицы расчета действий вооруженных сил до дня начала операции, а потом после ее начала, условно говоря от -100 до 0 и далее +100 дней. При этом, до начала вооруженного столкновения к местам сосредоточения перебрасывается личный состав, техника, вооружения, боеприпасы и прочее. Зная алгоритм сосредоточения, можно было примерно вычислить ту дату, когда войска будут развернуты в боевые порядки и снабжены всем необходимым для начала боевых действий. И такие данные шли в Москву широким потоком. То есть, там не просто знали о наличии самого плана, но знали, что, куда и когда должно прибыть. Это что угодно, только не внезапность.

Что наиболее впечатляет в изложении начальником генштаба Вермахта фельдмаршала Гальдера событий июня 1941 года – спокойствие. С самого начала месяца он рутинно фиксирует прибытие тех или иных соединений к границе совка и отмечает лишь, что все идет по плану, никаких особых отклонений от графика развертывания войск не наблюдается. Более того, его больше интересуют события в Севернй Африке, Ираке и Сирии, забастовка французских шахтеров в Лилле, кондиции итальянской армии, воюющей в Африке, а так же он рассуждает об оптимальности конфигураций африканских колоний. Подробному анализу подвергаются военные поставки США в Англию и прочие вещи. Наиболее интересный момент, который был в центре внимания Гальдера – Япония.

В отличие от устоявшегося мнения, его не очень интересовала возможность открытия Японией второго фронта против совка. Его больше интересовал вопрос о том, чтобы Япония, не дай бог,  не сцепилась со Штатами! Это его занимало больше всего. Еще в начале июня 1941 года он предвидел последствия начала войны против Штатов и оказался прав. Но никой паники по поводу того, чтобы успеть организовать удар, упредив удар Сталина – нет. Подчеркиваю, начальник Генерального штаба не вносит никаких корректив по срокам операции, все идет штатно.

Еще большее удивление вызывает почти безразличное отношение к тому, что румынские войска, обещанные маршалом Антонеску для участия в походе против совка, сигнализируют о выходе на боевую готовность лишь к первой декаде июля. Так же без ажиотажа обсуждается крайне медленное формирование испанского экспедиционного корпуса, который точно не успеет к началу боевых действий. Очень подробно обсуждается подготовка и состав финских войск, выделенных Маннергеймом для русской кампании. Ведутся переговоры о том, каким образом и когда могут принять участие в боевых действиях соединения венгерской армии.

Из того, что Гальдер отмечал в своем дневнике, следует два неожиданных вывода. Вермахт, именно перед началом вторжения на территорию совка, без особого энтузиазма относился к участию в операциях войск союзников. Единственное исключение – Финляндия, перед которой Германия оказалась в долгу за 1939 год, а потому туда была переброшена пехотная дивизия, в подчинение лично Маннергейма, для усиления финских войск. Причем, инициатива и масштаб ведения военных действий именно финской армией оставался на усмотрение Маннергейма.

Второй вывод еще более ошеломляющий. Практически все союзники Германии были посвящены в планы будущего вторжения Вермахта в совок. Пусть без подробностей, но они знали о самом факте вторжения и о примерном времени его начала. Причем, румыны прямо говорили о том, что не успевают к началу операции, а подтянутся в первых числах июля, что они и сделали. То есть, даже румыны знали, что к первым числам июля операция уже будет идти. В этом смысле, говорить о полной секретности «Барбароссы» просто невозможно. Информация об этом шла не ручейками, а полноводным потоком и Москва знала не только о самом плане, но и, конечно же, о динамики его подготовки.

Есть расхожий миф о том, что Рихард Зорге и другие осведомители Кремля давали противоречивые сведения о том, когда Германия планирует напасть на совок, а потому Сталин и высшее военно-политическое руководство страны было сбито с толку и уже просто не верило в донесения подобного характера. Даже приводят знаменитую резолюцию Сталина, где он написал матом, куда следует послать эти источники, назвав их провокаторами. На самом деле, он был прав, но совершенно не в том смысле, в котором это принято понимать.

Достаточно представить, что внешняя разведка совка имела надлежащую сеть информаторов, которые давали данные куда более ценные, чем то, что якобы услышал Зорге. Они давали динамику движения войск к границам совка и то, какие именно войска прошли и куда. Маршал Шапошников и его оперативный отдел по этим данным сами могли все рассчитать и для этого им не нужен был в качестве агента высший чин СС или Люфтваффе. Несколько стрелочников, стоящих в нужных местах, дадут куда более объективную информацию. Виктор Суворов очень красочно показал, как собирается подобная информация, и она в Кремле была. Тут главное было даже не конкретная дата начала боевых действий, а окончание боевого развертывания Германских войск.

Согласно записям Гальдера, сигнал «Дортмунд», означающий начало боевых действий, генштаб получил 20 июня, а в войска он ушел 21 июня. Это значит, что все было готово и развернуто в указанных местах и эта готовность была уже до 20 июня. Понятно, что передача этого сигнала Вермахту была только после рапорта о готовности его получить, и никакой Зорге не мог знать наверняка, когда это произойдет, он мог знать только примерную дату готовности войск принять приказ к наступлению.

Поэтому, все истории с тайными агентами, называющими ту или иную дату начала операции, не имеют смысла в принципе. Если начальник Генштаба Вермахта узнал ее вечером 20 июня, то как какой-то Зорге или Леман могли знать ее раньше? Разве что они брали эти сведения лично у фюрера, да и тот получил окно для этого приказа только после рапорта о полной готовности войск, то есть – накануне 20-го числа. А вот уже 21 июня, когда приказ о наступлении ушел в войска, перебежчики действительно назвали реальную дату и время начала операции. То есть, все эти шпионские истории – часть операции прикрытия, целью которой было сокрытие истинного положения вещей. А оно было таково, что Сталин знал о том, когда Вермахт получил это окно.

Вот теперь мы полностью покончили с внезапностью и затронем еще один важный вопрос, который стал краеугольным камнем в теории Виктора Суворова и который нас не слишком убедил, прежде чем изложим свою версию, в которую укладываются все, или почти все странности этого периода войны.

(продолжение следует)