-Владыка, а каким образом будем отвечать Александрии? Вы проговорите, а я приготовлю примерный текст для синода.

-Просто скопируй с остальных текстов, мол разрываем евхаристические связи и прочую лабуду, только названия и имена подставь.

-Но тогда будет заметно, что решения исполнены как под копирку.

-Вот и хорошо. Пускай знают, что нам даже отдельный текст писать было в падло.

Монах что-то торопливо набил на планшете, а потом опустил руки и вопреки ожиданиям Кирилла, не испарился, а так и остался стоять по левую руку. Обнаружив это, патриарх спросил:

-Чего тебе еще?

-Владыка, я подобрал статистику и составил график признания церкви Епифания другими патриархатами и митрополиями, а в результате, у меня получился небольшой прогноз.

Патриарх редко пил виски именно перед камином. Он мог даже не пригубить его, а просто смотреть на огонь, да так и оставить бокал нетронутым. Потом этот 24-летней выдержки виски выпивали монахи, убирающие за ним. Он знал это, но был не в обиде. Даже в рождественский пост они глушили вино и виски без особых стеснений, поскольку ночью Бог спит и ничего не видит. Но в этот раз Кирилл выпил напиток одним глотком. Ему нельзя было показывать слабость, поскольку стая порвет, если услышит страх. А в словах монаха была какая-то скрытая угроза, перед которой нельзя было пасовать, а идти прямо на нее.

-Ну давай, что там у тебя получилось?

Монах снова поднял свой планшет и смиренным голосом доложил, глядя в составленные им таблицы:

-Если все будет проходить в нынешнем темпе, то примерно через два-три года мы останемся одни, за исключением сербов и еще пары-тройки анклавов, но это не будет иметь никакого значения. С большинством православных церквей мы уже разорвем отношения. В самом лучшем случае, все растянется на пять, максимум – семь лет и мы получим тот же результат. И тогда мы встанем перед вопросом того, что мы за церковь?

Он сам знал эту тенденцию. Более того, всякими правдами и не правдами, с подключением спецслужб, он пытался навязать свою игру и сплотить всю церковь вокруг себя, утопив Константинополь в изоляции. Однако, этот номер не прошел, все усилия ушли в пустоту и деньги – тоже. Какое-то время ситуация балансировала на зыбкой точке равновесия, а потом – рухнула, набирая скорость.

ПЦУ стали признавать даже те, кого он считал своими, находящимися в кармане. А потом он поймал себя на мысли, что чем больше усилий он затрачивает на эту борьбу, тем быстрее ситуация становится необратимой и угрожающей. Монах прав, рано или поздно станет вопрос о том, что же у нас за церковь такая, если мы отвернулись от всех церквей и ответ надо дать самим, пока его не дали другие. Поздно прятаться. Надо действовать!

-А скажи-ка мне, кто там хочет именно с нами быть в братском, евхаристическом союзе? Только без дураков и виляния кормой и главное – без бабла, а по убеждению. Есть у нас такие предложения?

-Есть, владыка. Одно.

-То самое?

-Оно.

-Ну, и что ты об этом думаешь?

(окончание следует)