Однако все это имело некое денежное выражение. Военный бюджет РФ стал расти просто как на дрожжах и в какой-то момент стал просто неприличным, поскольку любой, кто его увидел бы в полном объеме, четко определил: «Страна готовится к большой войне, в ближайшее время». Дело там даже не в абсолютных значениях этих затрат, а в динамике их роста. И тогда часть военного бюджета просто засекретили.

«Росстат публикует данные об объемах, структуре и динамике ВВП по единой международной методологии СНС 2008 (“Система национальных счетов 2008 года”) уже третий год. Согласно ей в валовое накопление основного капитала включены расходы на системы вооружения длительного пользования (самолеты, корабли, танки и т.д.), а также продукты интеллектуальной собственности (научные исследования и разработки, затраты на разведку запасов полезных ископаемых, создание компьютерного ПО и баз данных).

В статистическом представлении валового накопления Росстат сворачивает данные о расходах по двум этим категориям, поэтому определить, сколько в отдельности потрачено на военные системы, а сколько – на исследования и разработки, невозможно. Служба не раскрывает эти сведения и не планирует публиковать в дальнейшем из-за секретности».

По косвенным же данным просматривается тенденция резкого роста этих расходов в период 2014-2017 года, а потом начался спад. Пусть не существенный, но все равно – спад, вместо бурного роста. Вот как они это описывают:

«Сокращение гособоронзаказа уже привело к спаду производства в оборонно-промышленном комплексе в этом году. По последним данным Росстата, в январе-июле 2019 года производство летательных аппаратов и космических систем, которое является примерным ориентиром для оценки гособоронзаказа в части крупных систем, сократилось к аналогичному периоду предыдущего года на 41,5%».

Или более мелким масштабом:
«Производство самолетов, космических кораблей и ракет рухнуло в 2018 году впервые после сильного роста на протяжении четырех лет. По данным вице-премьера Юрия Борисова, спад производства авиационной продукции составил с 2017 года 12,7%, ракетно-космической – 4,1%».

Казалось бы, при чем тут бюджетные показатели по военным расходам и страхи? А тут вот в чем дело. Наблюдатели отметили, что РФ, фактически вошедшая в режим стагнации экономики, перестала быстро расти, как это было при бурном росте цен на нефть и в результате, произошли некоторые перераспределения бюджета внутри силового блока. Так, объем финансирования правоохранительных структур вырос примерно на ту же сумму, на которую подрезали военные расходы.

Такое может происходить только в том случае, когда внутренние угрозы становятся более опасными, нежели внешние. Проще говоря, Путин внезапно рассмотрел своего врага не в Украине, Штатах или где-то еще (хотя все они не перестали быть врагами), а у себя под носом. Это при том, что по статистике, он имеет поддержку населения в диапазоне  (в зависимости от регионов) от 76 до 146%.

Причем, деньги ведь отпускаются не просто на «правоохранительные структуры», а на финансирование каких-то аспектов, усиливающих их эффективность, от спецтехники, до повышенного жалования. Это значит, что дедушка очень боится, что за ним придут с табакеркой, шарфом или с чем там Брут приходил? Хотя нет, Брут – немножко другое. Говорят, что он был в шоке, когда увидел съемки последних секунд жизни Муамара. Именно этого он боится, и боится очень сильно. До такой степени, что даже с военных снял часть денег.

Так что ощущение «грандиозного шухера» складывается не только у респондентов Левады, но и в Кремле, а это значит, что страх ползет «от Москвы, до самых, до окраин, с южных гор (Чечни), до северных морей (Ненокса). Он только начал ползти и только начинает набирать обороты. Дальше будет как в той присказке про лес и партизаны. Этого уже не избежать.