Скорее всего, прутин понимает, что последний отрезок его жизни будет связан с закатом всего того, что он так любил и чем упивался. Тщеславие – известный порок тупых и жадных правителей и именно слава становится для них особенно ценной, когда жадность уже сумела пресытиться и материальные ценности для него стали утрачивать былое значение. А вот слава – другое дело. Причем, такой пациент шкурой чувствует, что как только он отправится в страну вечных балалаек, его несметные богатства тут же разойдутся по рукам людей, которых он считает недостойными того, а его имя будет втоптано не то, что в грязь, а будет хуже грязи.

Поэтому он пытается насладиться собственной славой и величием еще пока жив. Для этого он прилагает все свои усилия но именно в случае с путиным, его усилий не хватает не то, чтобы увеличить это собственное величие, но даже удержаться на его пике, который он сам себе представил таковым. Теперь ему понятно, что идет процесс падения и все, что он может сделать – замедлить его скорость. И чем дальше, тем более отчаянные усилия он старается предпринять.

Причем, на пике своего величия, он заботился не только о его уровне, но и о целостности образа великого деятеля. Он даже сам уверовал в собственное, невыносимое величие и в то, что в современном мире нет никого, равного ему по этому показателю. Теперь же уровень этот стремительно падает и целостность образа уже разрушилась. Он это прекрасно понимает и уже смирился с тем, сто опять сшить куски этого покрова величия уже не удастся и потому – усилия его направлены на то, чтобы сохранить хотя бы те его куски, которые пока не рассыпались в прах.

И вот на только что прошедшем очень странном мероприятии – саммите африканских стран в федерации, он как раз и пытался «блеснуть» своим величием, в ходе многостороннего, международного мероприятия. Да, это уже не Большая Семерка или Двадцатка, и даже не саммит странной структуры БРИКС, но тем не менее. Правда, задуманный ранее формат с десятками лидеров африканских стран уже не сложился. Большая часть этих лидеров не приехала, а вместо себя прислала либо какого-то министра, либо посла в федерации, а некоторые страны и вовсе «потерялись» и ничем не обозначились на этом перфомансе. Так что изначальная задумка уже не сработала, но прутин понял, что «блистать» надо здесь и сейчас, поскольку скорее всего, больше не будет подобного повода. И он блеснул.

Как и подобает монарху или фюреру, прутин объявил о том, что он прощает африканским странам долги, более чем на 20 миллиардов долларов. Это ничего, что африканские страны не собирались их отдавать, поскольку нечем, да и к тому же им понятно, что сам прутин и его страна уже все более отчетливо дышат на ладан и потому, даже если бы и было чем отдавать долги, то в такой ситуации торопиться нет никакого смысла. Но одно дело – такая прагматичная и осторожная позиция африканских стран и совсем другое – широкий жест самодержца, о котором безусловно напишет мировая пресса. Прутин хотел бы все это рассказать перед лицом почти всех первых лиц африканского континента, но уже как есть. Между прочим, собственному населению, которое уже давно в долгах, как в шелках, ничего прощать даже не подумал и потому любители домиков с дырками в полу безусловно оценят щедрость своего царя. Но это не все. Тому, кто считал себя равным Махатме Ганди, пришлось рассказывать байки не американским или европейским деятелям, а совсем уж африканским, часть из которых вовсе не поймут его величественных речей.

(Окончание следует)