Наверное, все же есть смысл время от времени обращать внимание на термины, чтобы не брало разочарование или что-то не оказалось каким-то резким сюрпризом. Сейчас разного сорта специалисты, от совсем протухших, наподобие Свитана или невесть откуда вынырнувшего «Майкла Наки», до западной прессы пишут о «паузе в наступлении, чтобы командование ВСУ решило, что делать дальше». Читаю все это и понимаю, что у меня настолько отличное представление о наступления, что натыкаясь на такие речи, срабатывает автомат и относишь все это к вражеской пропаганде. Но на самом деле, разобравшись уже спокойно, приходит понимание того, что люди рассуждают о предмете, вкладывая в него какой-то другой смысл.

На самом деле, когда речь идет именно о наступательной операции, а тем более – о стратегическом наступлении, то надо понимать, что вообще происходит и как это выглядит. Но что можно сразу сказать наверняка, такое наступление будет отличаться от локальных наступательных действий как по набору задач, которые ставятся перед наступающей стороной, так и по объему сил и средств, которые вовлечены в наступление. Собственно говоря, в ходе отражения широкомасштабного вторжения, ВСУ впервые подошли к возможности проведения именно такой масштабной операции, а потому – нам это сравнивать не с чем, и часто, мы даже не можем уловить стадийность мероприятия.

До этого момента ВСУ выполняли задачи локального характера и это удавалось потому, что и враг это – тоже прекрасно понимал, а потому – мы видели тот же знаменитый «жест доброй воли» на Севере. Противник не ожидал активной и главное – мобильной обороны, и потому – остался без логистики, поскольку наши  подрезали тыловое снабжение, которое противник не смог быстро и надежно восстановить. Оно и понятно, поскольку войска растянулись на сотни километров, сосредоточив силы в ударных группировках, а фланги, вернее – тылы, остались открытыми, за что ВСУ их и наказали.

Поскольку с первого дня широкомасштабки в бой шла кадровая армия, то она действовала предсказуемо и логично. Оставшись без снабжения топливом, боеприпасами и другими видами довольствия, они четко знали, в какой момент им хватит заправки и БК на то, чтобы прорваться назад к границе, а когда этого уже не достаточно. И потому, по мере наличия инициативы у командиров, они вывели свои войска либо с техникой и вооружениями, либо досиделись до того, что моторизированные и механизированные подразделения спешились и бросив тяжелую технику – отступили к границе. Понятно, что прутин придумал сказку о том, что это было сделано по доброй воле, но правда тут в том, что если бы войска не ушли тогда, когда ушли, то трофеев у ВСУ было бы намного больше, как и пленных оккупантов.

Не исключаю, что необходимость отвода войск была обусловлена тем, что Сеть была переполнена позорными кадрами захвата трофейной бронетехники, вооружений и прочего. Не отведи они то, что еще можно было отвести, каждый последующий день приносил бы все больше потерь именно пленными и трофеями. Так что у противника банально не было выбора потому, что он не смог вести войну так, как это было зашито в их оперативные планы, а новых еще не было. И здесь надо учитывать вот какой момент. ВСУ тогда просто шли вслед за бегущим противником, навязывая ему арьергардные бои. А все потому, что наши не имели необходимых сил и средств отрезать эту и без того неподвижную группировку войск и уничтожить ее в окружении.

(Окончание следует)