Если такого духа нет, то возникают другие и очень нехорошие мысли. Все эти военные прекрасно знают, что они натворили за время оккупации и понимают, что следы этих преступлений ВСУ тут же обнаружат после освобождения населенных пунктов, захваченных россиянами. И тогда они получат не просто наступление противника, а лють, с которой они уже успели познакомиться хотя бы по слухам. Скажем так, наши спецы, когда входят в режим «лють», исполняют противнику такое, что немногие выжившие не забудут об этом до гробовой доски. А раз так, то угроза окружения включает у них режим диареи и они тоже начинают отходить или откровенно драпать.

И тут обратим внимание на отличие от зимнего «акта доброй воли». Там нашим военным удалось перерезать логистику просто потому, что у противника не было флангов. Под Изюмом же ВСУ тоже перерезали логистику, но для этого им пришлось короткими ударами опрокидывать линию фронта, и поскольку дальше был оперативный простор и отсутствие организованной обороны идти так далеко, насколько это могло быть разумным. И тут наши показали, что могут извлекать опыт из собственных ошибок. Они не помчались вперед, не встречая сопротивления, поскольку обеспечить прикрытие флангов можно было обеспечить только продвинувшись на строго ограниченную глубину. Ошибку, за которую только что поплатился противник, они не повторили, вовремя остановившись.

Кроме того, восточный фланг представлял собой границу федерации, а если кто помнит, наши партнеры тогда строго обусловливали свою военную поддержку тем, что ВСУ ведут боевые действия исключительно на своей территории и не заходят даже в Крым, а уж о самой федерации – речи не было. А раз так, на тот момент мы не могли нанести удары на упреждение, по местам сосредоточения противника с той стороны границы. Не правда ли, очень похоже на 2014 год? Отчасти и это поясняет то, почему наши войска остановились и не погнали противника на Луганск.

Но и с этим эпизодом войны происходящее сейчас прямо сравнивать нельзя, поскольку здесь не было серьезной обороны противника и вообще, он не ожидал того, что ВСУ в принципе могут решиться на такого рода операцию. А вот Херсонская эпопея и освобождение правобережной Херсонщины уже ближе к нынешним событиям не только по времени, но и по сути происходящего. Здесь противник уже успел создать довольно крепкую оборонительную линию и в отличие от Изюма, ее надо было взламывать. А кроме того, противник уже не имел иллюзий по поводу того, решатся ли ВСУ на наступление или нет. Он был уверен в том, что наступление состоится и примерно понимал, когда это произойдет и на каких направлениях.

То есть, именно этот вариант, пусть и в уменьшенном масштабе, уже очень похож на нынешнюю ситуацию. Но мы помним о том, что вынуждает противника бежать – выход наших войск на оперативный простор и пресечение путей снабжения. И вот именно в этом случае, этой цели можно было добиться без прорыва линии фронта и выхода на оперативный простор. Поскольку группировка врага имела всего два моста через Днепр, то ее положение было ущербно априори, поскольку по их оперативным планам, они должны были снабжать группировку морем, если бы даже мосты были разрушены, но с этим не сложилось, по известным причинам, а когда начали накрываться их силы и средства у переправ и потери стали просто запредельными, стало понятно, что логистика уже нарушена. Поэтому противник бросил свою оборонительную линию, с обустроенными укрепленными районами, и уже не драпал, как из-под Киева, Чернигова и Сум, но поспешно ретировался. А сейчас такого водного препятствия в тылу у противника нет и потому добиться того же эффекта, что и в предыдущих трех случаях, можно только прорывая оборонительные рубежи.

(Окончание следует)