В общем, промежуточные результаты из военной операции за год, в плане потерь, вызвали шок у многих военных специалистов, которые просто не представляли себе, что такая крупная армия, во многом опирающаяся на собственные ресурсы и запасы, могла иметь такие дикие показатели потерь. И действительно, даже их пресса, которая позиционирует себя как нейтральную, пишет об этом примерно так:

«Растущий «счет» потерь за войну, который, по западным данным, превышает 200 тысяч человек убитыми и ранеными, не меняет воинственного настроя президента Владимира Путина… Потеряв больше половины захваченных с начала вторжения территорий и запустив кампанию по разрушению энергетической инфраструктуры Украины, российская армия так и не смогла продвинуться вперед, несмотря на планы масштабного наступления с новым командующим в лице главы Генштаба Валерия Герасимова…

Совокупные потери убитыми достигли 60-70 тысяч человек, и это больше, чем во всех войнах России за последние 70 лет вместе взятых, подсчитал американский Центр стратегических и международных исследований (CSIS). По его оценке, средние месячные потери в Украине как минимум в 25 раз превышают число убитых в месяц в Чечне и в 35 раз — в Афганистане. Больше всего после окончания Второй мировой войны российских военных погибло в Афганистане (14–16 тысяч), Чечне (12–25 тысяч), а также до полномасштабного вторжения в Украину в ходе боев в Донбассе (6–7 тысяч)».

И если в начале широкомасштабного вторжения такие крупные потери и явные неудачи приведшие к масштабному же отступлению, списывались на то, что виной тому стала недооценка ВСУ, то за год боевых действий этот фактор нивелировался, поскольку уже после месяца боев, ни о какой недооценке речи быть не могло и тогда в ход пошли другие факторы. Как выяснилось, ВСУ более успешно воюют на однотипной или даже более старой технике, чем противник. Наши военные умеют воевать с гораздо меньшим насыщением техники и вооружений, ну а чуть позже, когда ВСУ стали получать не самую новую, но западную технику и оружие, то посыпался не только образ «непобедимой армии», но и «чудо оружия», производимого противником.

Ведь на протяжении полувека совковое оружие, сталкиваясь с Западным, особенно на Ближнем Востоке, всегда терпело громкие поражения и всегда в совке это трактовали не низкими боевыми качествами своего оружия, а неумения им пользоваться арабами или кем-то еще. Мне лично доводилось это выслушивать от офицеров совковой армии во время срочной службы. Причем, это была не так пропаганда, исходящая от замполитов, но это уверенно рассказывали и строевые офицеры.

Еще тогда удалось подметить одну странную особенность в этих рассказах, которая нашла свое объяснение чуть позже, когда рухнул совок. Оказалось, что те офицеры, которые по ротации вернулись с войны в Афганистане, уже не участвовали в таки разговорах и с улыбкой слушали то, что рассказывали коллеги. Видимо, они уже знали, что там натворили одни только «Стингеры» и потому – помалкивали. Не вступать же в дискуссию с такими рассказчиками? Они-то прекрасно знали, что в каждой части есть зав клубом, условный прутин, который имеет двойное подчинение и если будешь не очень аккуратно болтать языком, то из удобной и тихой Литвы уедешь в какую-то глушь тайги.

(Окончание следует)