Понятно, что сейчас правительство Германии открыто не делает того, что было во времена Меркель, и даже герр Шредер вроде бы уволился из путинских структур, но создается впечатление, что какое-то время назад в кабинете канцлера завелись какие-то странные клопы или клещи, поражающие неизвестной болезнью каждого канцлера, начиная со Шредера. Вроде бы перед выборами кандидат жестко оценивает как самого прутина, так и действия предшественников по поводу странных засосов с кремлевским дзюдоистом художественной гимнастики, но как только ягодицы избранного канцлера касаются его кресла – все, как подменили. Кстати, с президентами Франции происходят ровно те же самые метаморфозы.

И вот возникает вопрос о том, что же общего (кроме клещей) у этой публики? Что же с ней происходит такое, что они переобуваются и меняют свои позиции на 180 градусов? Мы неоднократно писали о том, что от мадам Меркель как-то неприлично разит запахом Штази. А с учетом ее комсомольского прошлого она имеет ровно тот аромат, что и Валя Матвиенко, в комсомольском «девичестве» известная под партийным позывным «Полстакана» или «Красные трусы». И тут нечего смеяться, большевики награждали своих красноармейцев красными революционными шароварами, а во времена Валюхи шаровары натурально вышли из моды, но за какие-то заслуги ее таки наградили другим предметом одежды красного цвета.

Небольшой экскурс в историю говорит о том, что может связывать всех этих персонажей. А для этого достаточно вспомнить о том, как за несколько дней до широкомасштабного вторжения над посольством мордора стоял дым от сжигаемых документов. Это – стандартная практика, когда здание может быть захвачено в ходе боевых действий. В таком случае, сжигаются секретные документы. Но в наши времена именно бумажные варианты секретных документов нужны только в том случае, когда они имеют ценность именно в таком виде. Например, американское посольство уничтожало шифровальное оборудование, а тут – стоял чад.

Скорее всего, большую часть сожженных документов составляли оперативные дела местной резидентуры. Нет сомнений в том, что в составе сотрудников посольства на какой-то неприметной должности состоял резидент одной из спецслужб, который де-факто и руководил деятельностью посольства, а посол только подписывал бумаги, тряс бородой и говорил то, что было велено. Можно утверждать, что посол не представлял подробностей большей части мероприятий, которые происходили из-под крыши этого посольства.

Говорят, что и во время путча 1991 года во дворе КГБ стоял дым просто невыносимый. Там тоже жгли документы, которые описывали ход оперативных операций и комбинаций, а вот агентурные, личные дела уничтожаются в самом крайнем случае. Их стараются вывезти в безопасное место любыми путями. И вот с этим тогда КГБ справилось на пятерочку и конторская агентура у нас успешно работала на своего прежнего хозяина. Все они прекрасно знали, какие подписки они давали, что там заполняли собственноручно и как оставляли свои биометрические данные для спецпроверки, включая дактилоскопическую карту и прочее. То есть, утопить такого пациента, если он станет слишком умным или неуправляемым – проще простого. Достаточно передать копию агентурного дела в руки контрразведки его страны и можно о нем забыть. Сами агенты знают, под чем они ходят, и потому в основном, ведут себя смирно и выполнят все те поручения, которые им дает держатель агентурного дела. И неважно, у кого оно сейчас в руках, как называется орган или организация, а также страна, где все это хранится.

(Окончание следует)