Из серии “На ночь глядя”

Память – странная штука, и очень часто приходится прилагать максимум усилий для того, чтобы запомнить что-то нужное, а вот какую-то гадость запоминаешь с первого прочтения или прослушивания. Так, прийдя в первый класс школы, я бы мог без труда понять все то, что пишет мастер слова – Лесь Подервьянський. Причем, сочная часть его лексикона никем специально не преподавалась, но уже от зубов отскакивала. 

И вот по этому самому алгоритму в память впаялась присказка ротных офицеров, которая звучала примерно так: «Разница между офицерами царской и советской армии состоит в том, что царский офицер был гладко выбрит и слегка пьян, а советский – слегка выбрит и в хлам пьян». И тут спорить было не с чем, поскольку царских офицеров доводить не приходилось, ну а ротные – изо все сил пытались полностью соответствовать приведенной выше присказке.

Тем не менее, в присутствии дам, даже будучи глубоко под шафе и даже почти не удерживая вертикальное положение, они старались казаться гусарами, хотя выглядело это – так себе. Но в данном случае, это не важно, хотя моменты были очень живописные. Присказка, кроме всего прочего, указала на деградацию офицеров, сравнительно с царской армией. В этом не было сомнений, поскольку несколько раз мне доводилось видеть примерно одну и ту же картину, которая сейчас вряд ли может в точности повториться.

В те времена действовала система оповещения «Яблоня», которая стояла в дежурной части каждого батальона и выше. Ее суть сводилась к тому, что вышестоящий штаб имел возможность перехватить все возможные, в том числе и гражданские каналы связи, чтобы практически мгновенно выдать команду конкретной части или определенному набору частей в голосовом режиме. Это было нужно на случай войны или учений. Это – система односторонней связи  и когда она включалась, подавался звуковой сигнал, после чего проходила голосовая команда, например «Рокадный 366». Орала так, что мертвого подымет. Дежурный тут же открывал сейф и сверялся с журналом команд. 

И в зависимости от того, что было написано напротив этой команды – действовал дальше. Если команда предполагала что-то совсем серьезное, то приходило подтверждение и по другим каналам связи, но чаще всего это была «маскировка» или проверка связи, поскольку дежурный тут же должен был сообщить о приеме команды вышестоящему штабу, например – дежурному по дивизии.

Понятно, что самые серьезные команды в то время были связаны с учениями. Первая команда почти всегда была «Сбор по тревоге». Согласно расписанию, офицеры поднимались по тревоге, прибывали в часть и переходили на казарменное положение. В это время штатная техника и вооружения готовились для выезда из части. Но для того, чтобы действовать дальше, должна пройти другая команда и ее описание как раз указывало на то, что делать дальше или какой вид учений предусмотрен планом. От этого зависело, куда именно будет выезжать вся часть. 

Кстати, команда «военная угроза», аналог которой наверняка был получен 24 февраля, предполагал выход из части и рассредоточение в заранее обусловленном районе. Видимо, наши военные, в основном, выполнили эти мероприятия как только получили такую команду и потому удалось избежать больших потерь. Но в данном случае, нас интересует промежуток времени между переходом офицеров на казарму и выездом из части. В этом промежутке как раз и была суть советского офицера.

(Окончание следует)