А что касается того же самого, но уже относительно Швеции, то ее вступление в Альянс переведет Балтийский флот мордора в оперативный режим «Ой, я вас умоляю» или «Уже можно и не надо». И это плюс к тому, что черноморский флот будет либо уничтожен ВСУ, либо наследникам адмирала Нахимова прийдется вспомнить его подвиг и утопить корыта самостоятельно, совершив флотское харакири в стиле Скапа Флоу. 

В любом случае, окно в Европу, которое прорубил сифилитик Петр 1 и которое потом носило имя другого сифилитика – Ленина, будет снабжено крепкой решеткой и жалюзи. Таким образом, проиграется мистерия, которую условно можно назвать «От Нахимы до Цусимы». И что тут важно, дегенерата прутина никто за язык не тянул, с его красными линиями вокруг НАТО. Он сам их чертил, сам привлекал к ним вниманием, а теперь – уподобился мышке из анекдота, которая медитировала таким образом: «Я не пукну, я не пукну, я не пуну… Ой! Это – не я, это – не я, это – не я».

Тут бы выступить Зигмунду Фрейду с анализом того, почему прутина так тянет на черчение красных линий, но доктор сейчас занят, а мы можем лишь предположить, что проблемы с линиями у прутина тянутся с детства. Будучи мелким и хлипким, он наверняка претерпел множество различных унижений и возможно – связанных с черчением: карандашами, резинками, а там – кто его знает, может быть и линейками или даже циркулями. Но все это находится в области публичной политики, но красные линии дед чертил и по дипломатическим каналам.

Так, будучи гарантом сохранности награбленного публикой, особо приближенной к его телу, прутин сигнализировал на Запад о том, что санкции против его ближайшего окружения будут иметь очень серьезные последствия. Но процесс пошел и вся эта вороватая шваль ринулась к боссу, дабы тот употребил свое влияние на то, чтобы избавить их от финансовых удавок. 

И тут оказалось, что путинские красные линии имеют такую же силу, как и его подпись под любым документом или договором, о чем предупреждал еще Отто фон Бисмарк. Проще говоря, ценность его «линий» оказалась равной или даже меньшей, чем у линий, написанных на заборе и составленных в известное, пусть и короткое слово, ставшее его родовым именем.

Тем не менее, путинские холуи полагали, что шеф просто погружен в глобальные проблемы, но когда санкции коснутся его личного бабла, вот тогда-то он и покажет Кузькину мать, а заодно вспомнит и о том, что они тоже под теми же самыми санкциями. Но вот под нож пошли уже личные кошельки прутина и его статусные игрушки, наподобие самой дорогой в истории частной яхты, а также – не менее статусной недвижимости, записанной, как и яхта, на неизвестно кого или на графа Монте Кристо.

И оказалось, что тут его красные линии тоже не сработали, хотя все прекрасно знали о том, как ведомство лаврова, через своих послов, доводит до местных властей мысль о том, что уже этого-то прутин не спустит, и что последствия будут ужасными, поскольку он не может потерять лицо. Не помогло. Личное барахло и активы фюрера тоже пошли под арест, пусть еще и не все, но уже очень многие, но пацанские угрозы оказались обычным трепом труса и лжеца.

(Окончание следует)