Вот в Дакаре как раз и стоял линкор Ришелье. В отличии от Алжира, бой в Дакаре стоял двое суток и французы отчаянно оборонялись, обстреливая англичан как из орудий линкора, так и из береговых батарей. А в это время французская авиация наносила бомбовые удары по базе королевских ВМФ в Гибралтаре. То есть, война была не шуточная и французы четко показали, что не просто не намерены переходить на сторону союзников, но даже выводить свои корабли из строя.

В результате боя часть орудий Ришелье вышло из строя, а сам он получил два попадания 15-дюймовыми снарядами англичан. Британские корабли тоже получили повреждения. Но в общем, ясность была внесена. Французы поняли, что любой выход из мест базирования приведет к безусловному уничтожению всего, что попытается это сделать. Но интересным в этой короткой стычке было другое. На борту британских кораблей находился десант «свободной Франции» под руководством Де Голля. 

Перед началом операции он сказал о том, что сможет убедить перейти на его сторону гарнизон, а после высадки десанта Дакар перейдет в его руки и станет базой для его флота. Однако, события пошли иным путем. Гарнизон дал бой и видя такое, Де Голль отменил десантную операцию. При этом он заявил, что не хочет, чтобы французы воевали против французов. Вот это стало лицом «страны-победительницы». В общем, на том все и закончилось, а намного позже, уже в 1942 году, когда союзники высадили десант в Западной Африке и начали движение на восток, начальник штаба французского флота, адмирал Франсуа Дарлан, таки решил перейти на сторону союзников и передать им остатки французского флота, в том числе и линкор Ришелье, все еще стоявший в Дакаре.

Причем, именно остатки флота Дарлан решил отдать американцам, а не англичанам, обстрелявшим его флот. Оно и понятно, ведь тогда все выглядело бы совсем позорно, а так – он придерживался той логике, что если бы ультиматум поставила американцы, то он без колебаний на него согласился бы, но англичанам сдавать флот он не намерен. То есть, Дарлан показал мастер-класс переобувания в прыжке, что потом французы демонстрировали не раз и не два.

Ну а к тому времени Штаты не нуждались в линкорах, тем более – чужих. Те линкоры, которые у них достраивались или уже были в строю, были намного более оснащенными, чем Ришелье. Они были существенно массивнее, имели более мощное вооружение, в том числе и главного калибра и при этом, они были быстрее француза. А кроме того, американские линейные крейсера имели довольно современные радары и цифровое управление огнем. Но тем не менее, они приняли Ришелье и загнав на свои верфи, обвесили его всем современным оборудованием, которое вообще можно было интегрировать в этот корабль, в том числе – поставили радары.

Оставшуюся часть войны Ришелье провел так, как это описывали в совкой анкете «не участвовал, не замечен, не состоял». Но это отнюдь не означает, что корабль вообще был никакой. Он еще бодро демонстрировал французский флаг и после войны и даже принимал участие в боевых операциях «Первой войны в Индо-Китае». Правда, в морских баталиях он не был замечен, а занимался обстрелом береговой линии, тем не менее, он выполнил церемониальную функцию именно в день окончания Второй Мировой войны.

Линкор Ришелье находился в составе союзнической эскадры в момент подписания акта о капитуляции Японии. История умалчивает о том, повторил ли кто-то слова Кейтеля, сказанные им при подписании акта о капитуляции Германии, глядя на французов: «Как? Они тоже нас победили?», только на японском языке, но у японцев этих оснований было даже больше, чем у немцев.

В общем, в качестве символа страны-победительницы стоял линкор, начавший войну в бою с английским флотом, причем – бою отчаянном и безапелляционном, как это делают с настоящим врагом. И вот теперь он стоял рядом с британскими кораблями и что-то там должен был демонстрировать. Но на самом деле, линкор Ришелье как раз и является символом легко переобувающейся Франции ХХ века. Ну а Шарль Де Голль, такой же победитель, как и десятки миллионов намного более достойных людей, воевавших в тех баталиях. Там, где нужен был его лидерский авторитет – его не было. Там, где нужно было сплочение французов против Германии, не было Де Голля. В общем, за какой символ там ни возьмись, везде – подделка. Возможно, это так и роднит французских президентов и премьеров с Путиным, у которого тоже все – сплошная фальшивка.