От редакции

Сегодня мы решили собрать все то, что за годы работы ЛО было написано о Голодоморе и выдать это одним материалом, но после того, как посмотрели на то, что мы имеем, все же было решено разнести это на две части, просто по уровню тональности. Возможно все это или какую-то часть опубликованного, кто-то уже читал, но сегодня такой день, когда есть о чем вспомнить как по сути, так и относительно того, что уже было написано на эту тему.

В самом деле, обращаясь к этим воспоминаниям, как-то очень трудно понять, что люди, в здравом уме и твердой памяти, зная обо всем этом, что-то там рассказывают об упыре, который считает гибель совка самой масштабной геополитической катастрофой ХХ века. На самом деле, такой катастрофой является отсутствие международного трибунала, который просто обязан дать оценку всему тому живодерству, которым совок покрыл себя не одним и не двумя слоями. Одно только то, что в такой стране могут быть улицы имени палачей, которые угробили миллионы людей самыми изощренными способами, должно быть основанием построить забор с пулеметами и минными полями, вдоль забора, на границе с этими вратами Ада.

Только этого достаточно, чтобы заглядывать в эти глаза не в поисках мира, а чтобы не промахнуться. Все, кто говорит о мире с этим прибежищем вурдалаков, танцуют ламбаду на костях миллионов соотечественников, а возможно и собственных родственников. Они справляют нужду на их могилы и даже на саму их память. Именно для того, чтобы не утратить эту идентификацию, мы публикуем тексты из наших архивов.

***

Две истории о голодоморе. 26 ноября 2016 года

Сегодня мы вспоминаем  один из самых мрачных дней своей истории. Если поразмыслить, то Голодомор оказался трагедией, не сопоставимой ни с чем, что выпадало нам за полторы тысячи лет истории. Коллеги уже много писали по этому поводу, мы же затронем всего два вопроса, один из которых – личного характера.

Те, кто застал совок, хорошо помнят, во что постепенно превращалась кулинария на кухнях простых людей. В маленьких городках у людей за городом были земельные участки, где выращивалась картошка, огурцы, помидоры и другие овощи и фрукты, там же садили малину, смородину и крыжовник, он же – агрус. Все это, в положенное время, собиралось, выкапывалось и обрывалось для того, чтобы хватило до следующего лета. Собственно говоря, если бы всего этого не было, то мы бы вполне увидели голод и в конце 80-х.

Так случилось, что в месте, где жили мои дедушка и бабушка, работал колбасный цех. Кто в теме – знают, что это такое для населенных пунктов. Устроиться туда на работу было практически невозможно. Возможно, кто-то читал об отборе в отряд космонавтов или подобные команды, так вот это все – ерунда. Отбор в колбасный цех был намного жестче. При этом, работники, а особенно работницы, были чуть ли не личной собственностью руководства. Дамы по первому намеку ублажали руководство любым способом, а мужчины работали, дополнительно к основной работе, «мулами». Они выносили колбасу и мясо за пределы предприятия. Потом добыча делилась определенным образом. Конечно, начальство тащило и другими способами, но и отнимать половинить добычу своих рабов тоже не ленилось.

Короче говоря, колбаса сорта «варенка», о которой так ностальгируют совки, по 2.20, там кончилась позже, чем в  прочих местах. Ее иногда «выбрасывали» в магазины, где ушлые граждане уже занимали очередь. Сама очередь достойна отдельной темы, ибо это – срез общества, с его склоками и мордобоями. Но эту ностальгирующую публику автор жестоко разочарует. Чем ближе к полному окончанию колбасы, тем меньше надежд было найти в ней мясо. Многие скажут, что и сейчас там соя и еще черте что. Наверное, но в те времена сои не было, а вот черте чего там было под верх. Эта информация – из первоисточника. Мы не станем приводить здесь то, из чего колбаса делалась, но фантазии молодежи тут явно не хватит.

Так вот, как-то бабуля, к которой автор приехал погостить,  заходилась готовить котлеты. На вопрос «откуда мясо?» пояснила, что это не мясо, а перекрученная в фарш колбаса. Надо сказать, что автор тогда жил примерно в 3 тыс. км. от бабушки и там с едой было более-менее нормально, ибо в то место можно было попасть только самолетом, да и то – лишь при наличии прописки. Короче говоря, такие упражнения с колбасой вызвали у меня массу вопросов, и тема резко перешла в запретную. Так вот,  бабушка рассказывала следующее.

Во время войны эта местность была под оккупацией. Стояло несколько подразделений итальянцев и румын. С ее слов, ни до, ни после этого времени она не пробовала таких вкусных сосисок, шоколада и других продуктов. Местные жители работали на восстановлении взорванных предприятий, за что получали паек и деньги. Короче говоря, по сравнению с коммунистами, жили неплохо и главное – бояться было нечего. Потом пришли «наши» и снова начался голод.

Тогда я поинтересовался, что значит «снова». Бабуля сказала, что и до войны с едой было не очень. Так что у нее масса рецептов готовить еду из самых неожиданных вещей. Она сказала, что мне лучше не знать, из чего готовили еду в те времена. А потом получилось нечаянное продолжение разговора о родственниках на ее родине, восточнее Харькова. Вот во время этого разговора, глядя на ужас в ее глазах, я стал догадываться, из чего готовили пищу в ее селении, откуда ей повезло уехать на «большую стройку» за пару лет до голодомора. Скажем так, живых родственников не осталось и что более показательно, там не осталось даже могил. Понимать это можно как угодно, ибо бабушка отрезала эту тему. И дед, родом из Сумской области – тоже сказал, что не надо мне знать, что стало с их родственниками. Даже имен их не называли.

Так что котлетки из колбасы – не самое интересное из совковой кулинарии. В те времена практиковались вещи, за которые надо было бы разодрать на части «товарища Сталина» и иже с ними. Но есть некая мудрость о том, что убийство одного человека – преступление, а убийство миллиона – статистика. Тем более, когда этих миллионов несколько.

Вторая история совсем иного свойства. Здесь мы не будем касаться той части Голодомора, которая связана с зачисткой территории Украины и последующим ее заселением «братским русским народом», а обратим внимание на другой вопрос. Заставшие совок знают, что тогда существовал такой термин, как «битва за урожай». Короче говоря, совершенно смешные показатели, которые выдавало сельское хозяйство, сравнивались то с урожаями 1812, то 1913 годов, дабы показать бурный рост надоев на квадратный центнер зяби. Если бы сравнение проводили с тем, сколько дает равноценный клочок земли на «загнивающем Западе», то, наверное, коммунистов стали бы вешать прямо на их партбилетах.

Тем не менее, даже то, что удавалось вырастить по заветам товарищей Мичурина, Лысенко и прочих светил, убирать было затруднительно. В поле обязательно выгонялись школьники, а военкоматы призывали «партизан», которые перебрасывались на сбор и перевозку урожая. Это действительно была эпическая битва, где бухали все, от комбайнеров и самих комбайнов, до сельской молодежи и детворы, оставшейся без присмотра. Это была не просто битва, а катастрофическая битва. Но если кто-то полагает, что на том абсурд и ограничивался, то глубоко ошибается. Дальше происходило то, что знали не многие, но о чем догадывались все. Урожай начинали «хранить».

Все собранное путем напряжения различных мест сельских тружеников и переброшенных им на помощь военных, студентов, интеллигенции, школьников и прочих «маломощных хлипаков» успешно разворовывалось и не менее успешно гнило по складам, базам и элеваторам. Такова была система совка. На усушке-утруске кто-то делал состояние, а кто-то ковырял собственный огород. Как итог, пшеницу нам везли из Штатов, Канады и прочих стран, ибо своего было мало и дрянного качества. Но это было под занавес, а в период «становления советской власти», включавшей в себя коллективизацию и индустриализацию, хлеб никто бы не привез, да и покупать, в отличие от брежневской нефти, было не за что.

Мало того, Голодомор стал следствием тотального изъятия у населения сельскохозяйственной продукции, в первую очередь – хлеба. Как теперь известно, изымалось все подчистую, без остатка ни на прокорм, ни на посев. Короче говоря, в Украине был опробован рецепт, которым сейчас успешно пользуется Северная Корея. Кроме убийства зажиточного крестьянства и строптивых, склонных к бунту украинцев, была еще одна, вполне конкретная цель – оплатить ту самую индустриализацию, без который невозможно двигаться вперед.

И вот тут стоит остановиться подробнее. Совок в начале 30-х годов продолжал оставаться аграрной страной, без своего промышленного потенциала. Было очевидно, что даже в царской России не было той прослойки интеллигенции, которая могла бы обеспечить адекватный рост промышленности. Посему, практически все промышленные предприятия были концессионными. Например, Донбасс поднимали бизнесмены и инженеры из Англии, Франции и Германии. Именно они создали ядро тяжелой промышленности, включая металлургию. Без них не было бы Хьзовки, а по окрестностям носились бы суслики и прочие сумчатые и хоботообразные.

Но это было до Первой Мировой. Война, а главное – пришествие большевиков, самым естественным образом изгнало собственников предприятий и ведущих специалистов. Кроме того, большевики успешно и последовательно вырезали ту не очень многочисленную прослойку собственных инженеров, доставшихся им с царских времен. Толпы шариковых были просто не способны созидать. Они специализировались на пытках и расстрелах, а инженеров предполагали захватить на месте, когда пожар революции перекинется на Германию, Францию и дальше. Но не случилось. Пожар остался там, где и начался – на помойке. Именно поэтому пришлось договариваться с американцами о проектировании предприятий и создании целых отраслей промышленности. Но за это надо было платить, как надо было оплачивать и промышленное оборудование из Штатов и Германии. Для этого нужны были деньги. Много денег. Вот хлебушек и ушел в оплату индустриализации.

И вот убив огромное количество украинцев, большевики таки запустили свою промышленность. Автомобильные, тракторные заводы, которые в Штатах выпускали гражданскую продукцию, в совке стали штамповать танки, броневики и прочее оружие. Собственно говоря, больше ничего она и не выпускала. Только оружие или то, что нужно для армии. Народ как жил впроголодь до запуска промышленности, так и жил после запуска. Правда, его начали одевать в хаки и готовить к «освободительным походам».

Вдумаемся, большевики уничтожили огромную часть населения Украины только для того, чтобы иметь возможность производить больше орудий для дальнейшего убийства других народов. И в 1941 году все эти горы оружия, как и большинство промышленных предприятий, созданных на крови – пошли прахом.

И вот этим кто-то предлагает гордиться? Наверное, это – неизлечимая зараза, которую лечит то, что лечит горбатого.