В общем, операция «Факел» была следствием всего того что было указано выше. После неудачи в Дьеппе, штабисты еще раз пересчитали все расстановки сил, посчитали силы и средства, необходимые для успешной высадки на севере Франции или в соседних Нидерландах или Бельгии, после чего подали примерную раскладку, в которых почти у каждого показателя, включая транспорт и личный состав, появилось по нолику к старым значениям. Ни таких сил, ни средств на тот момент попросту не было и стало понятно, что подготовка операции вторжения на северном фланге займет намного больше времени. Поэтому было решено начинать с южного фланга.

В общем, американцы готовили своих рейнджеров в Форт Брегг, а британцы – на своих базах. Плюс к тому, в их ряды влились бойцы «свободной Франции», с которыми всегда возникала одна и та же проблема, а именно – чего от них больше, пользы или вреда? Пользы было явно мало по причине их малочисленности. Мы уже писали о том, что поляков, в составе союзных войск, было намного больше и между прочим, они очень ярко себя показали везде, куда их заносила судьба, в частности – на итальянском фронте. Мы писали об этом подробно и желающие могут это почитать или перечитать здесь.

Но в данном случае, произошло то, чего больше не повторялось. «Свободные французы», во главе с Шарлем де Голлем, убедили политическое руководство союзников в том, что их соотечественники, находящиеся в Марокко, не станут сражаться со своими исконными союзниками и потому там никакой особой войны не случится. Понятно, что военные в эту чушь не верили и готовили операцию без учета мнения «свободных французов». Поэтому-то высадка началась в ночь с 7 на 8 ноября 1942 года.

Наверное, нет смысла пояснять, что высадка десанта на неподготовленный берег – дело непростое, ну а ночная высадка – тем более. Ведь надо соблюдать светомаскировку и тишину, чтобы обеспечить эффект внезапности. Все и так шло не очень хорошо, поскольку на бумаге все выглядело красиво, а когда началась реальная высадка, начались проблемы, но самую большую проблему озвучили связисты. Президент Рузвельт обратился к французским войскам в Марокко с речью, в которой призывал их вспомнить союзные узы и не чинить сопротивления высаживающимся американским войскам. Говорят, что в этот момент некоторые старшие офицеры даже сигареты свои проглотили.

Ну а дальше – началась драка. Французы встретили десант пулеметным и артиллерийским огнем, а первая волна десанта обнаружила, что пляжи зоны высадки укрыты минными полями. Потери пошли практически сразу. С рассветом, когда неся потери, рейнджеры захватили плацдарм и обеспечивали высадку основной части десанта, к месту высадки стали подтягиваться французские танки, а рейнджеры еще не успели разгрузить ни противотанковых пушек, ни своих танков. Пришлось уничтожать французские «Рено» накладными зарядами, которые рейнджеры укладывали на башню, выбираясь верхом на танк. Чуть легче стало, когда с эскортного авианосца поднялись самолеты и вступили в драку с французскими самолетами и начали атаковать их танки. Но главное, самолеты начали корректировать огонь главного калибра флотской группировки. Вот тогда французы начали нести огромные потери и постепенно сдавать позиции.

Наверное, в этот момент многие вспомнили не злым и тихим словом англичан, которые уделали французский флот на его базах, в том числе и в Касабланке. А ведь был момент, когда французы уже почти прижали десант к морю. Контратака была смелой, решительной и очень грамотной. Но американцам удалось установить взаимодействие с флотом и палубной авиацией так, что контратака французов захлебнулась и они стали отходить. Только тогда удалось выгрузить танки, артиллерию и все остальное, что позволило выполнять наступательные маневры.

В общем, через три дня боев французы вышли на предел своих резервов и их логистика захлебнулась, поскольку рейнджерам удалось захватить береговой аэродром и авиация союзников начала работать уже с берега. Тогда сопротивление ослабло и прекратилось. Французы запросили перемирия и в 8:00 11 ноября одетый с иголочки генерал Матенет с флагом перемирия в руках перешел линию фронта для подписания акта о перемирии. Так, после жестоких боев, французы перестали быть врагами, но не стали и союзниками. Если бы они так сражались с немцами в мае 1940 года, то война могла быть совсем другой, но это уже сослагательное наклонение, которое в таких случаях неуместно.

И вот этот момент Черчилль и Рузвельт считают местом и временем открытия «второго фронта», причем – имеют на это все основания. А то, что выдумывают московские параноики, устраивает лишь их стадо и некоторых пациентов, со сдвинутыми мозгами, в других странах. Тема большая и широкая и возможно, нам прийдется к ней вернуться не раз, но главное – отмыть историю от кремлевских помоев ибо это стоит всех усилий.