А все очень просто. Армия не хотела воевать, обществу было плевать на то, кака власть будет в их стране – собственная или оккупационная. Оно (общество) решило, что надо быть вне политики, а потому – можно перетоптаться и с капитуляцией, и оккупацией.

Это не удивительно, поскольку импотентное правительство Деладье ничего не сделало для того, чтобы мобилизовать нацию на борьбу. Даже после объявления войны Германии и даже после частичной военной мобилизации ни страна, ни армия не имели намерения воевать, а правительство поддерживало такие настроения той самой «политикой умиротворения».

Поэтому Франция, на самом деле, покрыла себя несмываемым позором, поскольку сама оказалась импотентом, сделала импотентом правительство Чехословакии и без каких-то вменяемых действий дала истечь кровью своему союзнику – Польше. Поэтому самой правильной оценкой Франции, как участницы четверки стран-победительниц Германии, была реплика-вопрос генерала Кейтеля, когда он вошел в зал, где на подпись был представлен акт о капитуляции Германии. Увидев специфическую форму французских военных, он с растерянностью спросил: «Как, они нас тоже победили?»

В общем, фактические обстоятельства начала и завершения Второй Мировой войны прямо указывают на то, что Франция не имеет оснований на титул «победительницы» и связанные с ним ништяки, в частности – место постоянного члена Совбеза ООН с правом «вето» и подобные этому вещи.

Мы не говорим о том, что французы не воевали с Германией, нет! Но их было ничтожно мало для того, чтобы претендовать на то, что Франция получила после войны. С такими успехами, Польша имеет гораздо больше оснований, моральных, юридических и фактических иметь то, что сейчас имеет Франция. Относительно количества своего населения, она дала в разы больше военных, которые сражались с Германией, ну и на своей территории она сражалась отчаянно, хоть и неудачно.

И вот теперь Франция, уже который раз подряд, выступает в роли такого себе миротворца, решателя военных конфликтов. Заметим, она ни разу даже не пыталась оказать действенную военную помощь жертве агрессии. Пусть не своими войсками, а хотя бы оружием или деньгами для его закупки. Она продолжает действовать в парадигме Деладье. Она деморализует жертву и уговаривает ее капитулировать перед лицом агрессора.

Причем, будь эти действия исполнены одним и тем же президентом Франции, это можно было бы списать на особенности его характера и мировосприятия, но Франция так действует постоянно, начиная с середины 30-х годов. Что поражает больше всего, ошибочность подходов к проблеме агрессор-жертва, которые продемонстрировал Деладье, подтвердили последующие события, где жертвой стала сама Франция, и в результате стало понятно, что умиротворение агрессора – бесполезно и вредно в принципе, а те, кто активно занимается этим делом, по сути становится соучастником преступлений, которые творит агрессор.

Но нет, даже этот урок не заставил изменить мировоззрения руководителей Франции. Это говорит о том, что дело там не в личностях, а капитулянтском духе, который там возник после Наполеона, пророс множеством ростков и дал бурные всходы. В этом смысле, Франция и капитуляция – слова синонимы.

Таким образом, те, кто обращается к руководству Франции за посредничеством или принимает посреднические инициативы Франции во время войны, должны четко себе представлять о том, что вы обращаетесь к специалистам по капитуляции. Это можно использовать как маркер. Если руководитель страны, Грузии, Украины или любой другой, обратился к текущему хозяину Елисейского дворца, можно смело утверждать, что это капитулянт обращается за помощью к капитулянту-профи.

Как мы знаем, наша зеко-манда с восторгом общалась с нынешним президентом Франции Макроном и это можно четко воспринимать как безошибочный признак капитуляции. Так что 73%, вы хотите капитуляции? Тогда надо называть вещи своими именами. Так будет честно перед собой, перед теми, кто капитуляцию не приемлет, и в конце концов – перед своими детьми и внуками, которые однажды спросят вас о том, почему вы предали свою страну.