Последствия недо-путча для прутина в ближайшей перспективе будут заключаться в необходимости хоть как-то восстанавливать свои явно пошатнувшихся позиции внутри лепрозория. Но будут и более отдаленные и пока – призрачные неприятности, обретающие все более явные черты. Нам трудно судить о том, кто был автором линии публичного поведения прутина в первые часы после провала полу-путча, сам он или ему кто-то разработал тактику, вместе с текстом речей публичных выступлений, но в итоге он сделал то, что в принципе, должно привести к мощному продвижению именно процессуального закрепления преступлений самого прутина и федерации международными судебными органами.

Поскольку все это происходило на руинах путча Вагнера, то тут стоит вспомнить несколько моментов, которые важны для дальнейшего изложения. Организованная в 2014 году организация военных наемников была изначально и четко отделена о государства и российской армии. Всем было понятно, что вооружения и обеспечение, в том числе и воздушным транспортом, осуществляется силами министерства обороны и что просто так воспользоваться самолетами ВТА, без приказа сверху – невозможно, однако прямо проследить вертикаль прохождения этих приказов до сих пор не представляется возможным, и потому здесь эта связь именно с руководством федерации – теряется.

Эта потеря связи основана на отсутствии инструментов у международных судов запрашивать и получить данные такого характера из федерации. А если нет достоверных и процессуально правильно полученных улик, то суд не может строить свои выводы на допущениях. Между прочим, именно так завалилось дальнейшее расследование гибели Боинга малазийских авиалиний. Осудить удалось только стрелочникоа, а дальше – тишина. И это при том, что орудие преступления – тот самый ЗРК «Бук», принадлежал вооруженным силам РФ, что было доказано в ходе судебного расследования. Проще говоря, без Бука, прямо принадлежащего вооруженным силам федерации, преступление просто физически не могло быть совершено. Тем не менее – тема заглохла на самом интересном.

С Вагнером было примерно тоже самое. Доказать прямую связь этой преступной организации с руководством федерации  было практически невозможно, поскольку явное взаимодействие было сильно опосредованно, а добыть документы, которые восстановили бы цепочку взаимодействий, было почти невозможно. И тут важно то, что такое условие было заложено изначально. Одним из главным условий деятельности ЧВК было максимальное сокрытие связей с официальными, государственными структурами.

В свою очередь, именно эта структурная особенность была предусмотрена для того, чтобы развязать руки боевикам так, чтобы те могли творить свои военные преступления открыто и особо не маскируясь. Будь это иначе, эти цели могли быть достигнуты силами различного сорта спецназов, которые в принципе делают примерно тоже самое, но ограничены в своих действиях как территориально, так и в методах войны. Они тоже особо не церемонятся, но знают, что отсвечивать свои военные преступления нельзя и по возможности, надо скрывать следы своих преступлений на месте. А это безусловно отнимает время и создает дополнительные риски. ЧВК же могли не прятаться и творить любу дичь практически открыто и не прячась.

(окончание следует)