Давно известно о том, что наступательные боевые действия всегда требуют кратно больше ресурсов, чем оборонительные. Если нет возможности превзойти противника неожиданными маневрами или качественно более мощными вооружениями, то приходится расходовать больше имеющихся ресурсов. Сейчас мы наблюдаем, как ВСУ пытаются получить это самое преимущество не только путем накопления собственных ресурсов, но и путем ликвидации ресурсов противника, чтобы их соотношение стало приемлемым для дальнейших наступательных действий. Но в любом случае, накопление ресурсов у линии фронта, как и их сбережение – это уже концовка длинной логистической цепочки. А ее начало берется далеко в тылу, и если речь идет о материальных ресурсах, то упирается в их производство.

В нашем случае, собственное производство хоть и есть, но оно недостаточно для того, чтобы поддерживать снабжение войск даже в оборонительных боях, ну а обеспечение наступательных операций – тем более. Поэтому мы опираемся на поставки вооружений и особенно – боеприпасов, от наших партнеров. Здесь нет ничего нового и если взять Вторую Мировую войну, то Великобритания, совок и Франция тоже опирались на оружие и боеприпасы, произведенные в США, хоть что-то (кроме Франции) производилось и самостоятельно, но с использованием американских станков, другого оборудования, сырья и комплектующих.

Так что наша ситуация – не уникальна, но в таком случае надо представлять возможности наших партнеров. А эти возможности, за десятилетия благодушия, существенно уменьшились просто потому, что никому в голову не приходило, что федерация может развернуть широкомасштабную войну. И вот теперь пришло осознание того, что такая война уже идет и что в очереди на подобное стоит как минимум, Китай и потому надо избавляться от представлений о мире, битком набитом розовыми пони, которых так любил президент США Обама и его жена, которая выращивала морковку возле Белого дома.

Но дело не только в том, что цивилизованный мир сжился с мыслью о том, что Вторая Мировая стала последней широкомасштабной войной именно на границах Западного мира. За три десятилетия изменилось и представление о масштабной войне, где предполагалось, что основную работу будут выполнять дальнобойные средства – ракеты и авиация, что даст возможность вести практически «бесконтактную» войну, без масштабных сухопутных баталий. Тактика армии США вообще разрабатывалась таким образом, что сухопутные силы должны работать в режиме «зачистки» или «шлифовки», после того, как свою миссию закончит авиация.

Мало того, командир нижнего и среднего звена имели тактические установки в том плане, что если в ходе продвижения они наткнулись на плотный огонь противника, то тут же вызывается авиация, которая доводит огневое воздействие противника до нуля или минимума, с которым уже справляются наземные подразделения. Но как оказалось, в этой тактике есть один, но критический изъян. Все это работает в том случае, когда противнику нечем парировать работу авиации и вообще, противник уже почти разбит, до начала сухопутной фазы операции. В общем, все выглядит стройно и правильно, если бы не одно но. Так оно работает, когда вы ведете наступательные боевые действия и не будет работать в том случае, когда вы подверглись нападению, причем не какого-то небольшого бантустана, который по определению на такое не решится, а страны с крупной армией.

(Окончание следует)