В таком случае, когда наступление выдыхается, противнику кровь из носу нужно вынудить оппонента растрепать силы, которые тот, возможно, собирает для собственного наступления. Ведь всем понятно, что момент, когда наступающая сторона выдыхается – лучший для контрнаступления. Он израсходовал силы и средства, очевидно, что понес крупные потери, измотан боями, а кроме того, для обороны нужны другие навыки, которыми штурмовые части могут и не обладать. Именно в этот момент выгодно наносить удар на противофазе волны. Ну а тот, кто вчера оборонялся, как раз и должен был заниматься созданием атакующей формации.

То, что дело обстоит именно так, понятно всем и противнику – в первую очередь и потому он как раз и пытался вынудить ВСУ ввести в бой даже не резервы, а часть наступательной группировки войск, если не всю ее для удержания позиций в тех же Бахмуте, Угледаре, Марьинке, Авдеевке и в районе Кременной. Но по заявлениям самих представителей противника, ничего из этого им сделать не удалось. И это – первая причина нервозности. Ведь они понимают, что зимнее наступление должно было провести к прорыву нашей обороны и стремительному наступлению вглубь подконтрольной территории с тем, чтобы нарушить логистику всей восточной группировки войск ВСУ, которая держит северо-западную часть Донецкой области и тем самым – выполнить задачу, поставленную путиным.

Ну а как минимум, противник намеревался продвинуться вперед хотя бы на участке Бахмут-Угледар с тем, чтобы обеспечить железнодорожное сообщение с направления Волновахи до Мелитополя, чтобы иметь нечто вроде ЖД рокады, которая соединяет оккупированные территории Лугандона и Крыма, обеспечивая переброску сил и средств так, как это противник и привык делать. Ну а совсем – ниже минимума, это как раз и была задача, направленная на втягивание сил и средств ВСУ в оборонительные бои, чтобы вымотать их ресурс и сделать невозможным наступление. Так вот, в итоге – за все время зимней кампании, не удалось достичь даже выполнение задачи «ниже минимума», а раз так, то очевидно, что ВСУ могут действовать в наступлении так, как это было запланировано изначально, поскольку все ресурсы для наступления, удалось сохранить.

Понимая этот расклад, противник обоснованно нервничает, поскольку ситуация самым естественным образом переходит в самую опасную для них фазу, когда они вынуждены обороняться, а ВСУ – будут наступать. И тут имеется второй слой опасений, которые прямо никто не озвучивает, но что «на ум пошло». Дело в том, что умение организовать оборону, продемонстрированное ВСУ, уже пошло в учебники современного военного искусства. То есть, в оборону мы сейчас умеем лучше, чем кто бы то ни было в мире, и кому как не противнику это известно лучше всего?

Даже мясные волны из вагнеров и чмобов, которых никто не считал и жгли просто тысячами, не принесло желаемого результата. Но и в наступлении наши военные показали себя так, что противнику от этого стало зле. Дело даже не в том, что под Изюмом и Балаклеей противник потерял огромное количество материальной части, а в том, что ВСУ наступали не так как это привыкли делать они сами. Противник обнаружил, что наши военные используют совершенно другие тактические приемы, но главное – демонстрируют слишком высокую дисциплину даже на уровне отделений и взводов, что говорит о мощном сержанстком каркасе, который удалось создать с 14 года.

(Продолжение следует)