И снова же, даже то стадо особо крупного, рогатого скота, который сидит в Думе, никак не реагирует на такие новации. А ведь завтра к нему, конкретному депутату, могут подойти двое или трое «новоблагословенных депутатов» с кувалдой и перефразируют слова Володина – главы думы «Дума – не место для дискуссий», и скажут: «Дума – не место для фраеров!». И все – крыть нечем. А если кто-то и попытается чем-то возмутиться, то тут же услышит звук подтягиваемой кувалды и ласковый голос: «Ты сначала посиди с мое, а потом – подрасскажешь!»

Но не только это указывает на стремительную деградацию всего, что там есть. Управление стадом – важная и основополагающая позиция власти. Оно и понятно, если полностью уничтожен сам дух самоорганизации, то вместо этого действует диалог правящей верхушки и быдла, а раз так, то тональность сигналов, посылаемых сверху вниз, должна быть максимально эффективной. А это значит что по мере деградации стада сигналы должны избавляться от лишней заумности и становиться все более архаичными.

Понятно, что стиль подачи Соловьева-Скабеевой устанавливает нижний предел довольно узкого диапазона тональности сигналов и вот именно в него четко укладывается уровень коммуникации Пригожина. Он еще не переходит на феню или мурку, но наверняка держит все это в качестве резерва, когда стадо просядет еще ниже и с ним надо будет базарить на этих тюремных диалектах. В таком случае он тут же обскачет всех чистоплюев, которые ни на зоне не были, ни на обиженке не жили.

Но именно государственная пропаганда имеет некоторые особенности и ей надо оперировать хоть более простыми, но все же пафосными образами, чтобы стадо таки ощущала свою идентичность и принадлежность к этому самому стаду. Это важно для того, чтобы не до упрощаться ниже нижнего предела и стадо перестав воспринимать свою общность, просто разбредется по своим норам и буде утрачен управляющий импульс. Поэтому там обращаются к вымышленной истории для того, чтобы пояснить стаду то, что происходит, на примерах, которое то еще способно воспринимать.

Обычно такие сказки рассказывают первые лица государства, поскольку принадлежность к стаду персонализирует принадлежность лично к нему. По этой причине именно им и приходится рассказывать исторические небылицы. Вот как это описывает последнюю речь прутина ISW:

«Речь Путина, вероятно, является частью более масштабной и относительно новой попытки связать так называемую спецоперацию с великим русским мифом о Великой Отечественной войне (так называется та часть Второй мировой войны, в которой СССР воевал с нацистской Германией в 1941-1945 годах), увеличить поддержку затяжной войны и усилить мобилизацию».

И тут у него есть варианты – Бородинское сражение и битва на Куликовом поле, с его засадным полком. Кому он там и что засадил или ему кто-то засадил – не важно, как не важно и то, что никакой Куликовской битвы не было в принципе, но это уже не важно, ибо деградировавшее общество уже не способно этого понять. А тем временем, в ближайшее время следует ожидать речей Конашенкова о том, что доблестной красной армии таки удалось разбить танковые группы Гудериана, Манштейна и Клейста и что в одном из подбитых танков обнаружили трупы Гитллера и Геббельса. Ведь легенда о борьбе с фашизмом должна иметь свои подтверждения, а раз так – невозможно обойтись без того, чтобы не рассказать об удачном пленении Канариса или уничтожении Геринга. Похоже на то, что стадо уже готово схавать подобные «новости» даже не икнув, поскольку не давится рассказами о том, что уже уничтожено в десять раз больше Хаймарсов, чем их было поставлено, ну а уничтожение танков и самолетов ВСУ носит просто циклопический характер и уже давно произошло их численность, состоящую на вооружении у всех стран мира.

И главное, что такие методы имеют свой запас прочности, поскольку впереди сказки про Змея Горыныча, которые может рассказать Конашенков. На худой конец, никто не отменял сказку про Колобка. Просто каждый этот уровень аргументации надо подключать в нужный момент, когда деградация вплотную подойдет именно к нему. А мы ждем, когда Конашенков наконец выйдет к публике в кольчуге, со щитом и с копьем.