Эпоха явно проходит и очень скоро о ней даже вспоминать будет неприлично. Например, будет очень трудно пояснить то, что первые лица государств и даже главы религиозных течений толпу людоедов, полностью утративших связь с объективной реальностью, называли «великим народом». Также трудно будет дать пояснение тому, что их ублюдочный способ мышления, основанный на вседозволенности для них и том, что все остальные им что-то должны, называли «русской культурой». Но сложней всего будет сложно пояснить почему когда все это вылилось в каскад захватнических войск, те же лица долго и нудно рассказывали о том, что надо учесть интересы россии и сохранить лицо прутину.

В самом деле, это была очень странная эпоха, которую простой логикой понять невозможно, если только не допустить, что все первые лица, которые исполняли такую политику и толкали такие речи, имели свои досье в КГБ и их не просто шантажировали, но в свое время они дали добровольное согласие на «сотрудничество». Но так далеко никто и ни разу не заходил, а общая теория сводилась к тому, что прутину удалось подсадить Европу на нефтегазовые трубы. С одной стороны, оно так и есть, но на это все можно посмотреть и с другой стороны.

Лет пять-шесть назад мы пытались выйти на эту проблему с необычных позиций и получилась довольно странная картина. Мы тогда говорили о том, что Европа вылепила из прутина монополиста в плане поставок нефти и газа. В данном случае, термин «монополист» применялся не в том плане, что только он все это поставлял, но доля поставок была самой крупной и критической для Европы. А кроме того, путинскими структурами была захвачена критическая инфраструктура на территории самой Европы и в конце концов сложилась ситуация, когда даже имея возможность купить более дешевые нефть и газ, покупали все равно у путинских структур.

В общем, этот узел описан хорошо, но тогда мы пошли дальше и отметили, что такая ситуация имеет два конца и для федерации Европа стала супер монополистом в плане закупок гигантских объемов энергоносителей. То есть, она стала критически важным покупателем этой продукции. А раз так, то игра на трубе или вращение вентиля имело обоюдоострый характер. Тем не менее, привычными стали угрозы прутина заморозить Европу, а ведь Европа вполне могла выкатить встречную угрозу и пообещать пустить по ветру взбесившуюся бензоколонку.

Более того, будучи таким крупным и привилегированным покупателем Европа могла прямо и непосредственно влиять на условия поставок и цены. Но мы точно знаем, что ситуация была настолько однобокой, что даже контракты на поставки Газпром продвигал так, как это делают банки – в форме договора присоединения. То есть, ты либо соглашаешься на все условия, прописанные в контракте, либо отказываешься от сделки полностью. По сути, это принуждение, но все же не диктат, поскольку ты можешь развернуться и плюнуть на все это мероприятие. Другое дело, что энергоносители являются стратегическим сектором торговли и так просто плюнуть вряд ли получится. Поэтому все потребители нефти, а особенно – газа, подписывали контракты, полностью составленные в москве и на тех условиях, которые выгодны москве.

Наверное, многие помнят суть судебного спора Газпрома и Нафтогаза в Стокгольме? Если совсем просто, там была развалена газпромовская оборона, забитая в контракте, которая называлась «бери или плати». То есть, взял ты поставленный газ или нет, а заплатить за него обязан. Это и есть проявление монополизма, когда продавец выкручивает руки такими условиями уже не стесняясь. Он бы мог там прописать, что покупатель должен делать три раза «ку» при виде продавца и этот номер тоже прошел бы “на ура”.

(Окончание следует)