Да, пенсия. В некотором смысле мне “повезло”: к началу событий я был глубоким пенсионером и, в отличие от множества “настоящих” переселенцев, не нуждался в дополнительных средствах, в работе, устройстве детей и т.д. В тех непременных условиях жизни, отсутствие которых многих впоследствии заставило вернуться домой.

Есть ещё т.н. “вторая пенсия”, назначенная администрацией гетто, и здесь произошло самое забавное: принимая деньги от орков, я получил возможность с превеликим чувством морального удовлетворения перечислять часть своей украинской пенсии волонтёрам (пан Готельер в курсе). Через две моих пенсии орки финансировали нашу армию. Некоторый перерыв в этом богоугодном деле произошёл после закупорки границы и отключения мобильной связи, сейчас, после моей “эмиграции” процесс возобновлён.

Жизнь в паскудном месте, где сам воздух напоминает ежечасно о твоей несвободе, для человека с мозгами и душой – непроста. Ключик здесь один – Свобода внутренняя. Это знание было приобретено ещё в юности и помогало всю жизнь. А когда перед тобой монитор и клавиатура, свою внутреннюю Свободу можно распространить наружу, как говорится, не вставая с дивана. Так протянулась ниточка к Линии обороны.

Далее – тезисно в продолжение дискуссии о “после Победы”.

– Почтеннейшая публика, проживающая сейчас на описываемой территории, давно, и не мной разделена на категории. С понаехавшими всё ясно: чемодан – вокзал… Этот процесс по известным причинам уже идёт и вряд ли будет нуждаться в особой стимуляции в дальейшем.

– Вторая категория – жертвы телевизора. Здесь действенный рецепт тоже есть. Для начала необходимо “взорвать башни”, как у Стругацких в “Обитаемом острове”. Причём желательно это сделать прямо на месте их нахождения – в Останкино. После чего у “пациентов” будет дикая ломка, выживут не все, но есть надежда на последующую “терапию”. Кстати, весьма похожие “башни” в виде “единого телемарафона” тоже должны быть разрушены. Иначе – беда, повторение пройденного.

– Третья категория – “наши люди”. Нет сомнений: оставшиеся здесь по разным причинам, они есть, и их много. Они станут основой последующего восстановления. Плюс вернувшиеся в свои дома с войны. Энтузиасты, которые захотят приехать сюда и всё в одночасье изменить, не опираясь на эту местную “основу”, будут дико разочарованы и вскоре отбудут восвояси.

– Наконец, последняя категория, для которой у меня давно сформировано название – “субстанция в проруби”. Это те, которые “мы за мир”, “какая разница”, “этот ваш Майдан” и т.д. Думаю, их большинство, и за пределами оккупированной зоны их тоже хватает. Представить себе не мог, что во время войны на выживание можно болтаться в проруби неопределённо долго, надеясь на авось. Что с ними делать – не знаю, возможно сгодятся рецепты пана Готельера.

Являясь представителем третьей категории, совершенно не боюсь быть причисленным к коллаборантам, получить поражение в правах и ограничение свободы. Помните? Свобода внутри. А коллективная ответственность – она такая… Но после войны я определённо туда вернусь. Если буду жив, разумеется. И тут тоже всё просто. Это моя земля, полвека ей отдано, с чего вдруг я от неё отрекусь? Будущей военной администрации люди будут нужны однозначно. Ещё буду писать оттуда для ЛО. Представляете: “Вести из резервации”? Шучу.

Возвращаясь к эпиграфу. Вот ведь как предвидел поэт. Оказывается, свобода-то разная бывает. Одну привозят “братья” в автобусах из Ростова. От неё потом бывает многолетняя икота с блевотиной, сукровицей и шрамами на сердце. Другая даётся даром, это тот случай, когда тридцать лет пройдёт, а остатки несвободы из душ никак не выветрятся – ветра мало. Да и “братья” того – способствуют.

А настоящая Свобода завоёвывается потом и кровью. Иначе никак. Оттого и помнить мы должны о мече в правой руке Батьківщини-мати. Той, что над Днепром.

Так переможемо.

Ваш Наблюдатель