Мы часто сводим обсуждение того, что происходит на фронте, к официальной статистике, которую публикует Генштаб, но по большому счету, это – все, что доступно для публики. Второй блок информации – освобожденные населенные пункты. Все остальное остается на усмотрение самой публики. Например, потребовался месяц времени для того, чтобы проскользнуло краткое подтверждение наших военных о том, что погром на аэродроме в Новофедоровке случился именно в результате атаки ВСУ, а не из-за курения среди неустановленных боеприпасов или ремонта авиабомбы с помощью кувалды.

А вот по поводу крымского моста ситуация и дальше остается в подвешенном состоянии. Противник придумал какую-то дикую версию происшедшего и если бы не попытался размазать ее по разным странам, которые официально опровергли сказки о том, что фура ездила по их территории, то от нее бы не так смердело бы ложью. В данном де случае всем понятно, что официальная версия не просто несостоятельна, а слеплена из набора очевидных и уже разоблаченных фейков и потому не может считаться версией, в привычном понимании этого слова.

Проще говоря, по крымскому мосту на данный момент нет никакой правдоподобной версии случившегося, но все помнят, что командование ВСУ регулярно и прямо заявляло о том, что этот мост является целью номер один для наших средств поражения и будет атакован сразу после того, как такие средства смогут достать до него. И после того, как там случилась бавовна, разговоры эти прекратились.

Так бывает в случае, когда угроза уже реализована, пусть и не полностью. Ведь перед ударами по мосту это выглядело как угроза или элемент психологического давления, связанного с какими-то потенциальными действиями. Теперь же, когда угроза реализована, повторные разговоры о том же самом просто не имеют смысла, поскольку сам факт обрушения части моста сам по себе является лучшим намеком на это.

И что характерно, большая часть того, что происходит в таком ключе, остается без комментариев, а те самые населенные пункты, которые объявляются освобожденными, тоже называются спустя какое-то, иногда – очень долгое время. Иногда, по этому поводу слышны очень странные пояснения о том, что названий населенных пунктов, откуда изгнан оккупант, нельзя называть, чтобы по ним не был нанесен огневой удар. В таком случае, возникает вопрос к тому, кто такое говорит о том, понимает ли он сам, что говорит?

Ведь эта конструкция предполагает, что противник, выбитый из населенного пункта, не догадывается о том, что его оттуда выбили, а тут бац – кто-то проговорился и там схватились за голову и давай валить туда артиллерией. При этом, скорее всего, когда противника оттуда выбивали, туда эта артиллерия валила без чьей-либо подсказки, в режиме поддержки своей пехоты. И потому складывается впечатление, что у людей, говорящих подобные вещи, возникают сложности построением причинно-следственных связей.

Более того, все это выливается в какую-то странную дичь, в информационном пространстве. Так например, многие пользуются интерактивной картой DEEP STATE, которая являет собой образец того, как точно не надо делать того, за что ты взялся. Но видимо, те, кто занят ее составлением, очень гордятся своим детищем, ибо предупреждают о том, чтобы каждый, кто ею пользуется публично, оставляли упоминание или ссылку на нее. Если бы не было других, подобных источников, то наверное, можно было бы пользоваться и этим, но то, как они ведут эту карту и что именно хотят донести до конечного потребителя, приводит к мысли о том, что на каком-то другом поприще у них был бы более достойный результат.

(Окончание следует)