Толпа слегка гудела, поскольку мероприятие было каким-то нестандартным и как на него реагировать, никто не понимал. Поэтому все вполголоса переговаривались, не решаясь возвысить голос и в конце концов, внести хоть какую-то ясность. При этом, с близлежащих деревьев все чаще стали падать гусеницы и жучки, одурманенные такой мощной волной дорогих одеколонов и духов. Они не убивались насмерть, а просто падали на плитку тротуара и конвульсивно извивались. 

Понятно, что так не могло продолжаться слишком долго и тут один из толпы, с выпученными глазами, обычной небритостью, пухлыми, чувственными губами и прической «треугольник», стараясь придать голосу твердость, сурово спросил:

-Что случилось? Почему вы нас не впускаете?

Военные растерянно переглянулись, а потом один из них, наверное старший, громко ответил, чтобы всем было хорошо слышно.

-Мы не имеем права вас не пускать…

Возникла немая сцена, поскольку депутаты понимали, что они действительно не имеют права не пускать, но во всем этом был какой-то нехороший подвох, который чувствовался как в габаритных фигурах военных, так и в их уверенных, но главное – в их слегка насмешливых взглядах. За годы своего депутатства публика вжилась в роль ВИП и просто рефлексировала от таких прямых взглядов. Они привыкли к тому, что на них смотрят холуи, а здесь – совсем другое, и и что с этим делать? Поэтому никто не решился уточнить вопрос, даже тот – с треугольником на голове. И тогда тот же крепкий, с обветренным и загоревшим лицом военный, продолжил ровным и твердым голосом.

-…Мы не имеем права вас не пускать, но имеем право вручать повестки из военкомата, что и намерены сделать вот здесь, на входе. Все просто. Вы получаете повестку, расписываетесь и спокойно себе заходите в здание. Нет никаких проблем. Вообще. Подходите, не стесняйтесь.

В третий раз возникла пауза, но теперь уже она сопровождалась полной тишиной, в которой можно было различить, как тикают дорогие депутатские часы, которые стоят дороже их депутатских машин. Почему-то многим и одновременно стало как-то нехорошо, а одной персоне, имеющей необъятную талию, вдруг захотелось в комнату для маленьких мальчиков. Судя по своему состоянию, он решил, что зашел бы в нее не менее, чем на час, чтобы успокоиться. А тут еще и писклявый голос из задних рядов, подстегнул и без того натянутую ситуацию.

-Я – женщина, меня это не касается!

А в ответ последовал какой-то невнятный шепот. Вся эта волнующаяся массовка вдруг стала похожей на стадо антилоп Гну в африканской саванне. Это был тот момент, когда антилопы уже увидели львов, но еще не бросились наутек. А триггером послужил звон выбитого окна и глухой удар о землю. Кто-то выпрыгнул из здания, но приземлился удачно. Он затравленно оглянулся по сторонам, одновременно стряхивая с себя пыль, а потом, что есть силы, кинулся к балкону обозрения, с которого туристы смотрят на виды Днепра. Не останавливаясь, он выпрыгнул на перила и сиганул вниз. Это стало триггером для антилоп. Они сорвались с места и понеслись к спасительному балкону. Как одеяло они перекатились через перила и посыпались вниз. Балкон не выдержал массы упитанного стада, треснул и посунулся вниз. Правда окончательно не упал, но повис, демонстрируя свое полное разрушение. А снизу доносились крики:

-Врешь! Не возьмешь!

-Я сломал ногу! Кто знает, со сломанной ногой дадут повестку?

Но отвечать было некому. На месте осталось всего несколько человек с теми или иными «ранениями», но каждый был занят своим. Остальное же стадо уже полностью скрылось в растительности склонов Днепра. Повестки так никому и не были вручены по причине отсутствия кандидатов на вручение.

PS. Военные на это смотрели уже с нескрываемым удивлением и уже собираясь уходить, старший сказал:

– Странные они. Повестки же не им, а ах детям…