И вот мы подходим к тому месту, которое условно можно назвать «переломом». Ведь мы себе представляли третий этап войны очень просто – гоним дрянь до границы и стараемся это делать так, чтобы ее добежало до рубежа как можно меньше, чтобы два раза не вставать. В принципе, это – правильно, но скорее всего, слишком упрощенно. На самом деле, это – завершающий этап войны, но не единственный. Перед этим должно пройти еще как минимум – два этапа для того, чтобы в итоге увидеть то, о чем сказано выше.

На наш взгляд, в отдельный этап следует вынести комплекс мероприятий, без которых невозможно все остальное. Ведь что мы имели вплоть до последнего времени? Противник начал наступление с разных направлений. Мы ему ответили, наступление захлебнулось. Он начал наступление на Востоке. Мы ответили, и похоже на то, что наступление либо захлебнулось, либо близко к этому. По крайней мере, из мордора уже звучат речи об «оперативной паузе». Противник пытался развернуть крупную десантную операцию на Юге, мы ответили, и она захлебнулась. 

Но заметим, каждый раз мы отвечали на действия противника, который произвольно выбирал то, что и как он будет делать дальше, мы же находили какие-то контрмеры для того, чтобы нейтрализовать его новации. Но для того, чтобы говорить о переломе ситуации, следует поменяться местами с противником, а именно – мы должны ему навязать характер боевых действий и вынудить его показать то, на что он способен в плане противодействия. То есть, мы должны выдать ему новые условия ведения боевых действий, а уже он пускай пытается к ним приспособиться, как это делали мы. 

Вот это, на наш взгляд, и есть точка перелома. Да, враг еще не разгромлен и еще не бежит, но уже вынужден действовать в новой парадигме, где он утратил возможность диктовать правила игры. И вот в течении последних 10-20 дней ЗСУ показали, что теперь война пойдет под их диктовку. Конечно же, речь идет о совершенно новом способе ведения боевых действий, а именно – планомерном уничтожении боевых запасов армии противника уже не в режиме удачного прилета, а точной ликвидации арсеналов, нефтебаз, складов ГСМ, мест концентрации техники и личного состава в оперативном тылу противника.

Что тут важно, мероприятия эти ведутся вдоль всей линии фронта и на ежедневной, регулярной основе. Первые дни утверждать именно это не было оснований, но после двух недель планомерного выжигания тылов противника, это стало объективной реальностью. Очевидно, что ЗСУ начали собственную игру и совсем не так, как этого ожидал противник. Он полагал, что наши военные полезут в «мясо», как делают они, и будут рубиться на передке, а не имея такого гигантского количества арты, это будет сделать невозможно, поскольку им самим, с валом огня, это удается делать с огромным трудом и совершенно не в таком объеме, как они то планировали. Поэтому они полагают, что наши не смогут так атаковать, а наши поступили иначе.

Как мы теперь видим, основной упор сделан пока не на передок, а на оперативные тылы, которые противник считал безопасными и куда стянул просто гигантские количества железа. Причем, этот прием не применялся раньше потому, что не было такой гарантированной дальнобойности и главное – такой высокой точности. Противник попал в двойной капкан. С одной стороны, он по-другому не умеет воевать и потому вынужден формировать такие гигантские хранилища, а с другой, большая часть всего, что подвергается ударам, находится на нашей территории, где расположение всего для ЗСУ известно с точностью до сантиметра. А когда появилось оружие, способное работать с этой же точностью, то дело сталось за малым – начать жечь.

(Окончание следует)