Если отбросить эмоции, а просто взять, да и построить парные графики, на которых бы отражались затраты РФ и Украины на оборону, а рядом графики численности вооруженных сил и основных позиций военной техники, то можно было бы заметить ярко выраженную закономерность. По всем этим позициям РФ имела бы резко восходящие кривые графиков, а Украина – неумолимо ниспадающие линии, стремящиеся к нулю.

В этом смысле, важно не только соотношение сил и средств противостоящих сторон на дату вторжения, но и динамика, с которой они подошли к началу боевых действий. Собственно говоря, только эти графики могут служить основанием для предъявления обвинения всем президентам Украины, за чьи каденции происходили эти сокращения. Президентам – в первую очередь, а во вторую – премьер-министрам. Первым за то, что сфера обороны прямо находится в их компетенции и ты либо компетентно действуешь, либо некомпетентно демонстрируешь преступное бездействие.

Я знаю, что многие благоволят Ющенко за то, что он первым стал хоть как-то гнуть про-украинскую линию, но лично для меня он ассоциируется с преступной бездеятельностью, поскольку красиво трындеть может кто угодно, а вот эффективно действовать – другое дело. На нем мы потеряли десять лет поступательного развития и он первым «подарил» украинцам ту глубину разочарования, которую больше никто не давал ни до него, ни после.

Тем не менее, Украина подошла к моменту российского вторжения в самой слабой военной форме, за все годы восстановления независимости. И напротив, российские вооруженные силы десять лет подряд получали такое финансирование, которого они не видели с самых пышных периодов совка. Причем, если бы оборонку, как и все остальное, путинские «орлы» не разворовывали в диком темпе, то противник был бы еще более оснащенным, многочисленными и мотивированным. Вот именно в таком состоянии нам пришлось вступить в войну с одним из самых сильных и безусловно – самым подлым противником современности.

Как позже выяснилось, в отдельных сегментах обороны мы имели не просто отставание от противника, а натурально имели дыры, которые надо было залатывать срочно и уже тем, что есть. Так случилось с ПВО, которую частично восстановил Порох за собственные деньги, о чем мы узнали пару лет спустя. И что характерно, ни одна дрянь из тех, что лили и льют на него помои, об этом даже слова не сказала, как и не было этого вовсе. Причем, эти «поливатели» пальцем не пошевелили в подобном направлении, а только несли и несли г к вентилятору.

Но как оказалось, была у нас дыра, которую мы так и не смогли закрыть просто потому, что закрывать ее было нечем в принципе. В отличие от систем ПВО, на которые поставили новое железо, докрутили, допилили и допаяли, в этом сегменте обороны все было в в нулевом состоянии все 23 года после выхода из совка. У нас просто не было этого важнейшего инструмента войны и мы его не создали за время каденции Пороха, но будем обязаны вернуться к этому вопросу в первую очередь, сразу после ухода нынешней власти.

Безусловно, речь идет о боевой пропаганде. По сути, этот сегмент обороны лег на плечи любителей, которые действовали интуитивно и не системно. А ведь этот вид боевого противостояния уже давно выделен в специальную военную дисциплину и не только в совке. Вернее, в совке это искусство было освоено вынуждено и на примере его успешного применения зарубежными армиями. Возможно, именно вынужденность или режим «делай или умри» оказалась удачным двигателем для пропаганды и потому ее важность была оценена правильно и внимание ей было уделено соответствующее.

К сожалению, у нас этого не произошло и мы столкнулись не просто с организованной боевой пропагандой, а с ее системным применением. Эта системность была основана на довольно мощной теоретической базе и широком арсенале апробированных инструментов, которые уже применялись в той или иной ситуации, что давало противнику понимать, какие результаты можно получить при тех или иных манипуляциях инструментами этого арсенала.

(окончание следует)