И им это удалось. С первых дней войны стало очевидно, что российские военные заранее планировали, что многие мирные жители, возможно, миллионы, будут убиты, ранены изгнаны из своих домов в Украине. Другие нападения на города в истории – Дрезден, Ковентри, Хиросима, Нагасаки – происходили только после многих лет ужасного конфликта. В отличие от этого, систематические бомбардировки гражданского населения Украины начались всего через несколько дней после неспровоцированного вторжения. В первую неделю войны российские ракеты и артиллерия нацелились на жилые дома, больницы и школы. Оккупируя украинские города и поселки, русские похищали или убивали мэров, депутатов местных советов, даже директора музея из Мелитополя, поливая пулями и террором всех остальных. Когда украинская армия отвоевала Бучу, к северу от Киева, она нашла трупы со связанными за спиной руками, лежащие на дороге. Когда я была там в середине апреля, я видела многие трупы, которые были сброшены в братскую могилу. Только за первые три недели войны Human Rights Watch зафиксировала случаи бессудных казней, изнасилований и массового разграбления имущества мирных жителей.

Мариуполь, преимущественно русскоязычный город размером с Майами, подвергся почти полному опустошению. В мощном интервью в конце марта президент Украины Владимир Зеленский отметил, что в предыдущих европейских конфликтах оккупанты не уничтожали все подряд, потому что им самим нужно было где-то готовить, есть, стирать; во время нацистской оккупации, сказал он, “во Франции работали кинотеатры”. Но в Мариуполе все было по-другому: “Все сгорело”. Девяносто процентов зданий были разрушены всего за несколько недель. Огромный металлургический завод, который, как многие предполагали, хотела контролировать армия-завоеватель, был полностью сровнен с землей. В разгар боев мирные жители все еще оставались в ловушке внутри города, не имея доступа к пище, воде, электричеству, теплу и лекарствам. Мужчины, женщины и дети умирали от голода и обезвоживания. Тех, кто пытался бежать, обстреливали. Посторонние люди, пытавшиеся доставить грузы, также подвергались обстрелу. Тела погибших, как украинских гражданских лиц, так и российских солдат, лежали на улице непогребенными в течение многих дней.

Но даже когда эти преступления совершались на глазах у всего мира, российское государство успешно скрывало эту трагедию от собственного народа. Как и в прошлом, помогло использование жаргона. Это не было вторжением; это была “специальная военная операция”. Это не было массовым убийством украинцев; это была “защита” жителей восточно-украинских территорий. Это не был геноцид; это была защита от “геноцида, совершаемого киевским режимом”. Дегуманизация украинцев была завершена в начале апреля, когда РИА Новости, государственный сайт, опубликовал статью, в которой утверждалось, что “де-нацификация” Украины потребует “ликвидации” украинского руководства и даже уничтожения самого названия Украины, потому что быть украинцем – значит быть нацистом: “Украинизм – это искусственная антироссийская конструкция, которая не имеет собственного цивилизационного содержания и является подчиненным элементом чужой и чуждой цивилизации”. Экзистенциальная угроза стала очевидной накануне войны, когда Путин повторил десятилетнюю пропаганду о вероломном Западе, используя знакомый россиянам язык: “Они стремились разрушить наши традиционные ценности и навязать нам свои ложные ценности, которые будут разъедать нас, наш народ изнутри, те установки, которые они агрессивно навязывают своим странам, установки, которые прямо ведут к деградации и вырождению, потому что они противоречат человеческой природе».

Для тех, кто мог случайно увидеть фотографии Мариуполя, были даны разъяснения. 23 марта российское телевидение действительно показало пленку с руинами города, снятую с беспилотника, возможно, украденную у CNN. Но вместо того, чтобы взять на себя ответственность, они обвинили украинцев. Одна из телеведущих с грустью описала эту сцену как “ужасающую картину”. [Украинские] националисты, отступая, стараются не оставлять камня на камне”. Министерство обороны России фактически обвинило батальон “Азов”, известное радикальное украинское боевое подразделение, во взрыве мариупольского театра, где укрывались сотни семей с детьми. Зачем убер-патриотическим украинским силам намеренно убивать украинских детей? Объяснения нет – но ведь ничего никогда не объясняется. А если ничего нельзя знать наверняка, то и винить некого. Может быть, украинские “националисты” разрушили Мариуполь. Может быть, нет. Нет четких выводов, и никто не может быть привлечен к ответственности.

Мало кто чувствует угрызения совести. Опубликованные записи телефонных разговоров между российскими солдатами и их семьями – они используют обычные SIM-карты, поэтому их легко прослушать – полны презрения к украинцам. “Я расстрелял машину”, – говорит один солдат женщине, возможно, своей жене или сестре, в одном из звонков. “Стреляй в ублюдков, – отвечает она, – лишь бы не в тебя. Да пошли они на хуй. Гребаные наркоманы и нацисты”. Они говорят о краже телевизоров, распитии коньяка и расстреле людей в лесах. Они не проявляют никакого беспокойства по поводу жертв, даже своих собственных. Радиопереговоры между российскими солдатами, нападавшими на мирных жителей в Буче, были такими же хладнокровными. Сам Зеленский был в ужасе от беспечности, с которой русские предложили прислать украинцам несколько мусорных мешков, чтобы завернуть в них трупы своих солдат: “Даже когда умирает собака или кошка, люди так не поступают”, – сказал он журналистам.

Все это – безразличие к насилию, аморальная беззаботность по отношению к массовым убийствам, даже презрение к жизни российских солдат – знакомо каждому, кто знает советскую историю (или немецкую, если уж на то пошло). Но российские граждане и российские солдаты либо не знают этой истории, либо она им безразлична. Президент Зеленский сказал мне в апреле, что, как “алкоголики [которые] не признают, что они алкоголики”, эти русские “боятся признать свою вину”. После украинского голода, ГУЛАГа или Большого террора 1937-38 годов не было никакого расплаты, не было момента, когда виновные выразили официальное раскаяние. Теперь мы имеем результат. За исключением кравченков и копелевцев, либерального меньшинства, большинство россиян приняли объяснения, которые государство дало им по поводу прошлого, и живут дальше. Они не люди, они кулацкое отребье, говорили они себе тогда. Они не люди, они украинские нацисты, говорят они себе сегодня.

***

ОТ ПЕРЕВОДЧИКА

Как дополнение к статье: я лет 30 назад общался с одним человеком, который учился в одном из высших военных заведений ссср, которое готовило военных прокуроров. Он был незаурядным и любопытным человеком. Рассказывал, в том числе, что в хранилище смог получить доступ к старым фильмам. Там были реальные документальные кадры умирающих во время голодомора в Украине людей, которые по сути сошли с ума и занимались каннибализмом – ели детей и тд. В общем кадры из ада. И нквд-ешники специально снимали все это для своих исследований. Конечно, это было засекречено, но при желании учащиеся могли посмотреть все это и другое. Вот это правда про настоящих людоедов и нелюдей из нквд-кгб-фсб.