Несколькими волнами подряд информационное пространство заливалось тезисами наподобие: «прутину надо дать хоть какое-то подобие победы». Или – нужна видимость победы. На самом деле, это – очень опасная риторика, поскольку она не просто поощряет роZZию на дальнейшую агрессию, а делает ее неизбежной. В самом деле, если закрывать глаза на главную пружину, которая движет этой заводной крысой, украшенной аквафрешем, то неправильные посылы будут ухудшать ситуацию и уже довели ее до того, что мы имеем сейчас. 

Только клинический идиот может рассуждать об уступках и компромиссах прутину и роZZии, поскольку показывает свое полное непонимание того, с чем он имеет дело. А на самом деле, в основе всего происходящего ныне лежат простые механизмы, которые можно и должно было рассмотреть уже давно, только вот никому до этого не было дела. Развитие нашей цивилизации объективно придвинуло человечество к грани необратимых процессов, неизбежно ведущих к глобальным переменам. 

По сути, это самое человечество слишком долго пребывает в углеводородном отрезке своего развития, что привело к нагрузке на экологию планеты. Понятно, что к этому можно относиться как угодно, только вот грядущие изменения быстро и существенно изменят ситуацию с выращиванием сельскохозяйственных культур, привычных всем нам в виде источника пищи. А человечество не предприняло никаких кардинальных мер для того, чтобы эти изменения не стали катастрофическими. Проще говоря, мы так и не придумали, что будем есть, когда урожаи привычной сельхозпродукции резко упадут, а за ними упадут и возможности животноводства.

И здесь в одном процессе увязли три фактора – растущие темпы изменений экологии, увеличивающееся население планеты и повсеместное использование углеводородов, как основу энергетики. То есть, мы бездарно потратили где-то лет 50-60, за которые можно было что-то придумать в плане зависимости оо животной и растительной пищи. Но если на этом направлении имеется масса вопросов, связанных с различными аспектами деятельности человеческого организма, то желательно было хотя бы растянуть время, за которое можно было созреть до внедрения новых технологий. Но нарастание проблем экологического характера, вызванных непомерным потреблением углеводородов, еще сильнее сокращает этот зазор по времени и потому была выдвинута инициатива ускорения выхода из углеводородной эпохи.

Но за последние столетия целый ряд стран привык жить с прибыли, получаемой от продажи газа, нефти и нефтепродуктов. Поэтому такой неизбежный вектор развития промышленности приведет к подрыву этих экономик. Отсюда следует вывод о том, что нефтедобывающим странам надо уходить от углеводородной составляющей своих экономик в темпе, не ниже общего темпа трансформации глобальной экономики. Часть стран именно это и делает прямо сейчас. Так, страны Персидского Залива максимально вкладываются в развитие других секторов своих экономик с тем, чтобы мягко выйти из этой неизбежной ситуации.

Но для этого нужны долгосрочные программы, мнгогомиллиардные инвестиции, а главное – привлечение специалистов экстра-класса для того, чтобы не просто вырулить свою экономику на новый курс, но встроить это свое новое качество в глобальную систему поставок, поскольку иначе это уже давно не работает. А это значит, что от банальной торговли нефтью, прийдется встраиваться в длинные технологические цепочки, чтобы зарабатывать уже не такие шальные, но все же, вполне достойные деньги. А это требует полной трансформации как государственного аппарата, так и частного бизнеса, который наполняет собственную экономику.

(Окончание следует)