В уголовных делах о сексуальных, насильственных преступлениях насильник рано или поздно занимает стандартную позицию, которую можно свести к тезису: «Она меня сама спровоцировала». Причем, именно это приходилось слышать в исполнении взрослого и самодовольного детины, который именно такое говорил по поводу подростка-школьницы. Она взяла и спровоцировала его. При этом он это не просто так говорит, но на вопрос судьи о том, чем же она так его спровоцировала, подробно поясняет, как она была одета, что и как говорила, как двигалась. 

То есть, это не просто штамп или инструктаж адвоката. В таких случаях подсудимый начинает путаться и давать противоречивые показания, а тут – ничего подобного. На эти вопросы он отвечал складно и когда по определенным пунктам задавались уточняющие вопросы, то складно отвечал и на них. А это значит, что адвокат может и подшлифовал что-то, но в общем, это была собственная позиция чудака, сидящего на скамье подсудимых.

Именно в том случае мера пресечения была избрана без содержания под стражей и подсудимый чувствовал себя вполне комфортно. Причем, определенные, не процессуальные основания у него для этого были. Поэтому надо было видеть его портрет, когда приговор оказался с лишением свободы и его упаковали прямо в зале суда, откуда он планировал своими ногами уйти домой. То есть, он явно не ожидал такой концовки и был уверен в том, что его позиция непоколебима.

Но если опустить процессуальные моменты, которые нет смысла обсуждать, а тем более, что слушание проходило в закрытом режиме, позиция подсудимого все же заслуживает внимания чисто в академическом плане, поскольку она проигрывается и в других сферах деятельности. Причем, эти сферы настолько далеки от изложенного выше, что найти аналогии между ними вроде бы и невозможно и тем не менее.

Вот он говорит о том, что подросток его провоцировал внешним видом. Но из тех описаний, которые он приводил, ничего особенного не было ни в одежде, ни в других моментах. Если встать на его позицию, то его ежедневно должны были провоцировать десятки девочек-подростков, но добрался он до одной, которая волею случая, оказалась под его опекой и в той ситуации – должна была ему доверять. В итоге получается, что не внешний вид или что-то еще, а излишнее доверие привело к такому развитию событий.

Но с другой стороны, всем надо понимать, что вокруг нас не только добрые дяди и тети, но и люди, у которых в голове постоянно находится набросок плана совершения того или иного преступления. Другое дело, что у преступника имеется собственное представление об идеальной ситуации, когда он может довести до конца свой преступный замысел и при этом – избежать ответственности за совершенное преступление. И по факту получается, что та девочка не спровоцировала его, а просто в его сознании сложились все факторы, которые в итоге дали ему команду «можно» и он – совершил это преступление именно поэтому.

Нечто подобное происходит и с карманниками. В толпе он опытным взглядом выискивает потенциальную жертву. Например, с бумажником или чем-то ценным, в заднем кармане брюк. Такой карман щипачи, в свое время, называли «чужой». То есть, вынуть из него что угодно можно вообще не прилагая никаких усилий. Засунуть туда бумажник или телефон, это все равно, что оставить его где-то на лавке в парке и уйти. И то, в последнем случае имеется шанс, что нашедший бумажник либо сдаст его в полицию, либо свяжется с владельцем и отдаст его прямо в руки. Но если профи увидел бумажник, торчащий или выпирающий из заднего кармана, то можно с ним попрощаться.

(Окончание следует)