— Исходя из реалий, за точку отсчета перемен берем Оранжевую революцию… Сколько еще лет надо потратить?

— Да не надо ничего тратить, следует всего лишь сменить вектор, начать революцию сознания! Не могу оценить, что делает с экономикой нынешняя власть. Но вот в области сознания сейчас происходит контрреволюция. Реакция. Архаизация вместо модернизации.

 

Трусики на гейше

— Ваше творчество — это работа на революцию сознания?

— Это не работа на революцию — это ее продукт. Если хотите, я произвожу картины, и в основе моего творчества — пережитая лично мною революция сознания.

— Личная революция?..

— Революция сознания всегда личная.

— Серия картин, где танго танцуют персонажи, похожие на Ющенко и Тимошенко — это отражение Оранжевой революции?

— Эта серия закончена, я не буду ее продолжать.

— Разве женщина с черепашкой, похожая на Тимошенко, и Ющенко в виде “медного всадника” — это не продолжение?

— Ющенко показан, скорее, в виде давидовского Наполеона… Я вообще-то не выставлялся год, все это время сумбурно, хаотично работал сразу над несколькими циклами — вон сколько всего накопилось. Если из каждого цикла делать отдельную выставку, все это утратит актуальность — по крайней мере, для меня… Так что вычленил цикл “Танго”, а остальное показал вперемешку на выставке “Мужское/Женское начало”. Там было два зала: центральной работой в зале гейш был конный портрет Ющенко, тогда как похожая на Тимошенко женщина с черепашкой венчала зал самураев.

— Ющенко — к женщинам, Тимошенко — к мужчинам?!

— Принцип комплиментарности. Гейши — это обрамление воина. Самураи — разновидность рыцарей, а они всегда поклонялись прекрасной даме.

— Что за дикая идея — гейши в трусиках?

— Хотелось отойти в какую-то экзотику, потому и гейши. Они для меня — носители женского начала. С другой стороны, Япония очень много приняла от европейской бытовой культуры. В частности, гипертрофированный культ трусов. Это единственная страна, где молоденькие девочки продают закатанные в баночки ношеные трусики стареньким дедушкам.

Гейши не восприняли никакого европейского белья, даже свои интимные места они обозначают любопытным эфвемизмом “место, где могли бы быть трусы”. У меня же гейши с японскими лицами и европейскими телами снимают трусы — это момент снятия постмодернистского парадокса и возврата к некой первоначальной цельности, органичности, аутентичности.

— Европейское тело — это тоже намек?

— Не будем далеко ходить: в величайшем украинском фильме всех времен и народов “Молитва о гетьмане Мазепе” Ефименко снимается в постельной сцене со Ступкой… со следами от бикини на теле и вертикальной интимной причесочкой!

— Почему на автопортрете художник Ройтбурд назад смотрящий, хотя вперед идущий?

— Хороший вопрос… Пишу автопортреты каждый год. И раз в году пишу работы по наитию, без какого-либо предварительного обдумывания. Раз написал так данный автопортрет, значит, именно так прожил этот год.

 

Приложение

Художник Александр Ройтбурд — о Киеве и киевлянах:

Я не испытываю большого ужаса перед киевскими новостройками. Да, все относительно — как в анекдоте про старого еврея, который заставил обезьянку в цирке на скрипке играть, а директор цирка говорит: “Если честно — не Ойстрах!” Кому что нравится… Так и с современной архитектурой.

Однако если начинать хотя бы со сталинского ампира… Тогда город уродовался, а сейчас — это почти культурно и почти хорошо. Конечно, делать из строгого классического Майдана этакое нагромождение турецких стекляшек — отвратительный идиотизм. Вот сюда не следовало вторгаться! Было очень четкое членение пространства, ось, фонтаны со скамейками. Теперь ворота нарушили ось, дешевые купола превратили площадь в подобие железнодорожного вокзала. Памятник Независимости — отвратительная вещь в цыганском стиле: белый плиточный мрамор с дешевой позолотой и бронзой чрезвычайно напоминает надгробный памятник цыганскому барону Червоне Васильевичу Оглы, похороненному в Одессе при входе на еврейское кладбище… За это памятник можно даже немножко любить — вот только уважать нельзя.

Зато Царское Село — архитектура гораздо более интеллигентная, чем Старая Русановка! Так что я воспринимаю все довольно спокойно. Думаете, в Соединенных Штатах лучше? Культура девятнадцатого века в принципе утрачена. Пафос чистого авангарда, конструктивизма растиражирован, поэтому может существовать только в качестве имитации. Сегодняшнее строительство — это нисколько не хуже, чем доходный дом XIX века. Просто сейчас другие технологии, поэтому нынешние дома выглядят чуть более пафосно и… чуть менее домашне. И все же думаю, что у детей, подрастающих ныне среди омельченковской архитектуры, будет меньше криминальных наклонностей, чем у тех, кто вырос на Осокорках. Все-таки хоть какая-то, но архитектура!

Киевских знакомых у меня много, появились они еще в одесский период моей жизни. В смысле носителей городской культуры, Киев сейчас очень усреднился за счет наплыва горожан в первом поколении. Тем более приятно встречать киевлян, которые являются истинными носителями духа этого города, здешних традиций общения. В Одессе стиль общения другой — более открытый, эмоциональный, темпераментный. В Киеве же больше условностей, больше и дистанция между людьми. Одесса всегда была чуть более открытой и европейской, зато Киев более основательный.

Что касается любимых книг, то спустя двадцать лет с огромным удовольствием перечитал “[Необычайные похождения] Хулио Хуренито” Ильи Эренбурга в современном попсовом издании. Признаюсь, такого удовольствия не получал уже давно!

Из фильмов же ни с чем не сравнится “Молитва о гетьмане Мазепе”: большего идиотизма в жизни не видел! Я ржал и плакал несколько часов. А потом две недели рассказывал знакомым, насколько это не похоже на кино, потому по-своему гениально!

Беседовал
Тимур Литовченко

Киев, 23 февраля 2006 года