Недавно мы описывали эксперимент, проведенный в рамках DARPA, когда на симуляторах воздушного боя комплекс искусственного интеллекта добился победы в «собачьем бою» (ближний бой) над лучшими пилотами ВВС. Это говорит о том, что ИИ уже достиг такой степени проработки, что превзошел возможности человека, пусть и в отдельных моментах воздушного боя.

И все же, наиболее актуальным и показательным является применение ИИ ударными беспилотными аппаратами, с использованием боеприпасов класса «воздух-поверхность». Это обусловлено спецификой применения БПЛА силами ВВС США и того же ЦРУ. Поскольку в отличии от того, что демонстрирует Турция, американцы применяют беспилотники для поражения точечных целей и не в боевых условиях, то именно американцы ближе стоят у той черты, где искусственный интеллект может получить право выбора цели.

Разница тут вот в чем. Турецкие беспилотники, во-первых, управляются оператором и оператор принимает решение о нанесении удара. А во-вторых, операции проводятся в зоне ведения боевых действий, где вопросы идентификации целей максимально упрощены. Поэтому действия турецких БПЛА крайне эффективны, поскольку не теряется время на подготовку решения о применении оружия.

То, что делают американские дроны, выглядит иначе и как минимум – более громоздко. Дрон в операционном районе управляется оператором и он же, в конце концов, жмет кнопку «Пуск», но до этого происходит поиск и идентификация цели. А это – сложный процесс. Ведь когда мы смотрим «футаж» с места событий, это уже самая концовка большого комплекса мероприятий.

Изначально дрон получает операционный район, в котором он приближается к месту возможного расположения цели. Хорошо, если цель находится в горах или какой-то пустынной местности, тогда ее можно быстро найти и приступить к идентификации. Если же местность заполнена однотипными объектами: людьми, автомобилями или чем-то таким, то поиск цели становится на порядок сложнее.

Более того, сначала надо будет уменьшить район поиска и отбросить объекты, которые не являются целью, и в конце концов, найти то, что скорее всего является целью и уже после этого – идентифицировать ее и отдать оператору добро на применение оружия. Во всей этой цепочке действий мы видим работу Дрона и косвенно – работу его оператора, но мы не видим работы той группы аналитиков, которая принимает информацию с дрона, а возможно, и из других источников, сводит ее в единую картину и принимает те или иные решения.

То есть, мозг конкретной операции находится даже не в центре управления дроном, а где-то в другом месте. А между прочим, обмен данными идет по каналам связи, часто – над территорией противника, а значит – речь идет о каналах, чувствительных к объему перебрасываемых данных. И тут возникает дилемма. Чем совершеннее дрон и чем больше он использует датчиков для получения информации о предстоящем поле боя, тем сильнее нагружается канал связи и тем больше требуется времени для принятия каждого решения.

(окончание следует)