От редакции

Во вчерашнем номере «Le Monde», обнаружил статью о доне Винченцо, Ватиканском священнике-экзорцисте из прихода Санта-Мария в Трастонтине. В общем, это – не моя тема и просто было интересно прочесть, что дон Винченцо исполнял обязанности именно Ватиканского экзорциста потому, что на тот момент умер штатный экзорцист Ватикана Габриэле Аморт. Просто было полезно узнать, что в Римской Епархии числилось восемь экзорцистов, но не все из них могли практиковать по различным естественным ограничениям, кто-то уже был совсем стар, кто-то болен. А еще было познавательно прочесть о том, что в принципе, любой епископ или кардинал имеет знания для того, чтобы совершить этот обряд, но почти никто этого не делает.

Желающие могут почитать эту статью самостоятельно, а меня она заинтересовала не содержанием, а чисто техническим аспектом. В самом начале материала указано, что издание публикует его повторно, а впервые статья была представлена в октябре 2017 года. Это значит, что одно из ведущих изданий Франции не стесняется поднимать свои старые статьи и представлять их вниманию своих читателей. Трудно сказать, каким критерием пользуются французские коллеги, поскольку в некоторых американских изданиях такие случаи снабжаются припиской «поскольку статья вызвала большой интерес читателей».

Мы такие вещи делали уже несколько раз и планируем поднять ряд статей, посвященных началу совково-германской войны 22 июня 1941 года. Правда, это будет редакционный вариант или ремейк. Что-то мы там добавим, что-то уберем или слегка переделаем, но канва останется прежней. Думаю, это будет интересно.

Но вот упомянутая вначале статья в «Le Monde» уж очень специфическая и вряд ли к ней можно применить принцип американских изданий, апеллирующий к большому интересу читателей. Сомневаюсь, что экзорцизм настолько широко интересен. Тем более, что мне пришлось сталкиваться лично с людьми, которые обладали качествами, которые до сих пор не поддаются рациональному объяснению. Может быть когда-то и не в рамках ЛО, я что-то такое напишу. По крайней мере так, как я это видел и понимал в тот момент.

Скорее всего, кто-то в «Le Monde» поднял эту статью просто потому, что ему самому эта тема интересна или близка. И вот сейчас будет повтор статьи, которая мне тоже близка, хотя и очень специфична. Написана она примерно год назад, но думаю, что только старожилы ЛО ее читали. В общем – ремейк.

***

Сначала был звук удара и яркая вспышка просто таки ослепившая его на какое-то время, потом ее яркость стала ослабевать, делиться на фрагменты, те сжимались в искры и опадали в разверзшуюся темноту, а потом – ничего не было кроме темноты. Она заполнила собою не только вид, но и сознание. Ничего, кроме темноты. В этот момент он осознал, что и звуков никаких – тоже нет.

Потом, как-то легко и естественно, он открыл глаза и увидел звездное небо. Это означало, что он лежит на спине. Через несколько секунд он ощутил свое тело и сознание включилось в привычном ритме.  Рассматривая созвездия, он вспомнил, что в астрономии он – ноль, и не может узнать ни одного из них, а потому – пялиться на эти мелкие пылинки Космоса просто не имело смысла, поскольку сознание требовала восстановить ориентацию в пространстве и времени.

Он поднялся и сел, обнаружив себя в степи, на крутом берегу реки. Слабый ветерок волнами раскачивал ковыль, которая необычно щекотала открытые участки его тела. Внизу – квакали лягушки, а в камышах – размеренно вскрикивала какая-то птица. Черная гладь воды отражала небо и очень медленное течение воды не нарушало этой картины. Изредка вода покрывалась мелкой рябью волн от гуляющего внизу легкого ветерка, кругами расходились волны от выпрыгивающей из воды рыбешки. Пахло ночью, рекой, степью и немного – лесом. Хотя леса особого не было, просто вдоль реки росли старые деревья, но не слишком широкой полосой. И тут к звукам реки прибавилось размеренное стрекотание сверчков.

Солнце уже село, но дальний край горизонта еще светился, и солнце, уже ушедшее за него, слегка подсвечивало снизу одинокие облачка. Все это было бы замечательно и даже интересно, если бы не два вопроса: «Где я?» и «Который час и даже день?» При себе не было ничего, что могло бы дать ответ на эти вопросы.

Он еще немного посидел, решая в какую сторону ему двигаться, чтобы выйти к людям. Это был вопрос, очень похожий на то, как ставят фишки в казино, на красное или на черное, то есть, влево вдоль реки или вправо. С географией у него было как и с астрономией, а потому – выбор был «или-или». Тем не менее, высиживать здесь нечего и надо выходить к людям.

Он встал на ноги, оглянулся в надежде на то, что он тут не один и просто оказался здесь с коллегами или охраной после буйной пирушки. Но никого вокруг не заметил, как впрочем и ожидал, а вернее – предчувствовал. Ему остро захотелось к маме или хотя бы съесть огромную шаурму. Голода не ощущал, но шаурма действовала на него успокаивающе, а сейчас ему как раз надо было успокоиться.

Тут он обнаружил, что слева от него берег идет круто вверх и образует натуральный обрыв над рекой. Почему-то он решил, что река как нож, отрезала от холма или кургана огромный ломоть и теперь его половинка образовала такой своеобразный обрыв над нею. Ему было видно, что обрыв сложен из твердого камня, а не мягкой глины и неожиданно он поймал себя на мысли о том, как мягкая река может разрезать твердую скалу. Ответа на этот вопрос он не нашел и это его даже не расстроило.

В этот момент его мысли были прерваны самым неожиданным образом. На самой верхней точке обрыва он заметил еле различимую фигуру человека. Он мог бы поклясться, что человек сидит на краю обрыва, свесив ноги вниз и смотрит вслед ушедшему солнцу и догорающему закату. Это было хоть что-то и резко меняло все планы. Надо просто добраться до незнакомца и попросить его о помощи. Полчаса и его заберут отсюда, где бы это место не находилось.

Расстояние было достаточно большим, в несколько сотен метров, и он решил, что надо поторопиться, поскольку человек может запросто встать и банально исчезнуть. Тем более, что к нему надо идти таким образом, что в какой-то момент его вообще не будет видно за изгибом вершины холма.

Он не очень дружил и с физкультурой. Вернее, он пытался с нею дружить, но одновременное и регулярное принятие порошка для бодрости – сводило все на нет.

Подниматься было тяжело, у него сорвалось дыхание, а по спине отчетливо текли капли пота. Он решил остановиться и перевести дух, поскольку сердце стучало так, что ему чудилось его эхо, отраженное от противоположного берега реки. Оглянувшись на то место, где он был несколько минут назад, с удивлением обнаружил, что посреди ковыльного моря стоит одинокий темный дуб, не слишком высокий, но очень широкий. Почему-то сразу он его не заметил, хотя кажется, дерево стоит именно на том месте, где он только что проходил. Правда, все его внимание было приковано к реке и, возможно, дуб оставался за спиной. Впрочем, в ботанике он был ноль и из растений наверняка знал коку, коноплю, шишки и кое-что из грибов.

Но вот дыхание восстановилось, и он снова двинулся вверх, и вскоре заметил, что незнакомец все так же сидит на том же месте, спиной к нему и степи. Немного сбавив темп ходьбы, он стал размышлять над тем, как ему правильно построить разговор. Мало ли что. Последние лет двадцать он старался не общаться с посторонними людьми, тем более – в непонятной обстановке, а если такое и случалось – предпочитал читать свои реплики по бумажке. Он нервно пошарил по карманам и ничего не обнаружил, ни единой бумажки.

(окончание следует)