-Поймите, коллега! Дело не во мне или вас, и даже не в том, что мы обо всем этом думаем или не думаем вовсе. Есть одно действие, а потом – другое, и при этом второе действие – прямо противоположное первому. Как можно назвать того, кто эти действия совершает, последовательным, а значит и совершенным? Получается, что собственными действиями он создает повод для самого большого сомнения в собственной всемогуществе и непогрешимости. Скуштували? А им сказали, чтобы они в своих молитвах считали его совершенным и всеведущим  и справедливым, а значит – безошибочным. А теперь возьмите и совместите все это. Как по мне, так жизнь и вовсе не надо было давать, чтобы потом не отнимать. Мы бы тогда не болтались у этих ворот и не сверяли списки тех, кому можно сюда заходить, а кому – нет.

-Вы так это все уверенно и с такой экспрессией рассказали, что у меня к вам всего один, очень простой вопрос, на который мне бы хотелось услышать ваш ответ.

-Пожалуйста. Я весь внимание.

-Хорошо. Если бы все было так, как вы сказали, то в таком случае никого не нужно было бы учить говорить о непогрешимости, всеведении и так далее? Я вас правильно понял?

-Вы поймали самую суть.

-Хорошо. Но тогда никто вообще не смог бы говорить ничего, поскольку никого бы не было, если никому не давать жизнь! Тогда во многом отпадет надобность и вот в этом – тоже! – Ногой он лягнул огромный том книжки.

-В таком случае, смысл отпал бы практически во всем. Поэтому жизнь надо давать, чтобы все это проявилось.

-А отнимать тогда зачем? Если уже дал, так пусть все так и будет. Поясните мне тогда в чем глубокий смысл в отнятии жизни?

Но в самый разгар дискуссии, послышался какой-то шуршаще-попискивающий звук.В облаках вообще со звуками – не очень хорошо. На расстоянии практически ничего не слышно, а вот этот был не просто хорошо слышным, он нарастал. Собеседники встали со своих мест, чтобы рассмотреть источник звука, но похоже, он несся прямо на них.

В какой-то момент удалось рассмотреть какое-то серое пятно, которое становилось все темнее, и вдруг, из потного клуба облака, выскочил велосипедист. Надо заметить, что в эти места никто и никогда не попадал на велосипеде и это был беспрецедентный случай. Собеседники отпрянули в стороны и чуть вверх. В этот момент стало заметно, что за спинами у них огромные белые крылья. Не то, чтобы они ими махали, как это делают птицы. Скорее, они делали такие движения, которые позволяют птицам парить. Вот и они поднялись немного вверх и парили над газетой «Гудок» с разложеным на ней салом, огурцами, цыбулей и хлебом.

В этот момент велосипедист пронесся между ними, низко опустив голову и казалось, что он смотрит прямо под колесо. Правда, на газету он не наехал, но через несколько секунд послышался грохот. Велосипедист со всего маху врезался в закрытые ворота, но не особо раздумывая, снова запрыгнул на него, сделал круг и снова врезался в ворота.

Они опять уселись на свои места и первый собеседник с ухмылкой поинтересовался:

-Нет, вы видели? Что бы это могло значить?

-Точно сказать не могу, но примерно такое же произошло, когда разбомбили цирк. Первыми к вратам прибыли клоуны на велосипедах, а потом – подтянулись и все остальные. Думаю, что это – из той же оперы. Предлагаю отвлечься и проверить, надо ли перед ним открывать ворота, а то он тут вечность будет в них долбить.

Первый собеседник по имени Петр, ловко раскрыл книгу и наслюнив палец, быстро пролистал пару сотен страниц, потом еще и еще раз. Велосипедист продолжал таранить ворота, но Петр развел руками в полном бессилии и не понимании ситуации.

И тут раздался хорошо знакомый, повелительный голос:

-Этого в списках не найдете. Он не по нашим спискам, но внимания не обращайте. Таранить ворота – это его личная вечность. Так что – забейте на него.