Те, кто воспринял российское вторжение в Украину как личный вызов, прекрасно помнят события 2014 года, происходившие в  тылу. Тогда мы собирали деньги  смсками, прямыми пожертвованиями на счета армии и волонтеров, закупали и передавали в армию все, от носков до оптических прицелов. Каломойский это прекрасно помнит, поскольку сам потратил на это значительные средства, а теперь как-то скромно об этом умалчивает.

Но если он об этом вспомнит хотя бы в плане собственного участия, он скажет «а» и придется говорить «б», и так – по всему алфавиту. А в нем будет несколько очень неприятных моментов, которые валят всю его небрежную позицию как карточный домик, и если Порох делал что-то не то, явно ошибаясь и так далее, то и он сам делал не меньше, а то и больше ошибок, и более того, он играл (к своей выгоде) в игры, которые Порох вел вынужденно.

Итак, вся эта волна помощи армии была только по одной причине, армия не располагала ресурсами ведения сколько-нибудь продолжительных и масштабных боевых действий. Нехватка была во всем, от питания и топлива до медикаментов и инструментов полевой медицины, от карематов до бронежилетов. В общем, если взяться за список того, с чем была катастрофа, это получится нечто невообразимое, но замыкающееся в одно слове «ресурсы». Мы с вами были донорами нашей армии, оперируя десятками, сотнями или тысячами гривен.

Признавая эту ситуацию, мы должны понимать, что от ресурсов зависит предел стойкости армии, а раз так, мы должны четко себе представлять, какие ресурсы были в распоряжении противника и какими они могли стать в принципе. А теперь – к олигархам.

Хорошо, где-то в июне-июле 2014 года Порох начинает национализацию или что там еще имущества Ахметова, Пинчука, Коломойского и далее – по списку. Это сейчас он бодро говорит о том, что если он будет наглеть с нормой прибыли, то надо «раскуркуливать» и его. Но такая постановка вопроса напоминает старый еврейский анекдот, когда врач сказал 85-тилетнему Семену Марковичу, что не видит препятствий том, чтобы он мог рассказывать, что с женщинами он до сих пор селен. Имея в кармане президента, спикера парламента и премьер-министра (чего у Пороха никогда не было), можно рассказать любые сказки и даже что-то спеть в тональности контр-тенора.

Если бы Порох повел такую линию, то не получил бы поддержки Запада, поскольку там четко фиксируют незыблемость права частной собственности, как фундамента здоровой общественно-политической системы, и если есть вопросы, ведущие к национализации, то все они должны решаться через суды и не скопом, а индивидуально, в каждом конкретном случае.

Мы много раз в течение четырех лет говорили о том, что если бы дело дошло до крупных судов с Ахметовым, то это было бы то еще шоу. Лично разговаривал с судьей, который рассказывал, что это – его мечта жизни, чтобы зашло «жирное ахметовское дело», мол – взял бы один раз и сделал бы из мантии костюм на Хелоуин.

Но это – дело десятое. Куда бы пошли деньги этих джентльменов? Чей ресурс они пополнили бы? Мы же прекрасно знаем, куда уже начал вкладывать деньги Ринат, с его Востоком. Задача Пороха была если хоть не привлечь олигархов к финансированию армии, то хотя бы как-то договориться с ними, чтобы они не влились деньгами в противника. Тот же Ринат легко мог бы вложить пару-тройку сотен миллионов долларов в «повсранцев» и его кошелек даже не стал бы намного худее.

Это касается всех, в том числе и Каломойского. Порох был в роли просителя, и «за так» он даже нейтралитет не смог бы выторговать. История с пинчуковыми трубами, которые сейчас пошли на РФ – тому подтверждение. Да, это был грязный компромис! Да, Пороху пришлось «отвечать за базар» все свои пять лет просто потому, что денежные мешки не профинансировали «Гиркинаых» и «заблудившихся псковских десантников».

И Каломойский это прекрасно помнит, потому что сам стал участником такой сделки. А с учетом того, что он тоже реально влил свои деньги  в наших военных, пусть и своеобразным способом, это дало ему плюс к общей договоренности и бонус на вотчину в Днепре. Да, это было время отчаянных компромиссов, и последствия их аукались Пороху пять следующих лет, просто надо называть вещи своими именами, но это уже – другая история.

(окончание следует)