В половине двенадцатого с северо-запада, со стороны деревни Чмаровки, в студию вошел молодой человек лет более, чем двадцати восьми. Он вошел походкой хоть и не робкой, но в ней чувствовалась напускная развязанность Одет он был очень просто. Верхнюю часть его тела украшал вязаный свитер, нижнюю часть украшали ноги, на них были: сверху – трусы боксеры пестрой расцветки, внизу – носки фабрики имени Бабаева и блестящие черным лаком, заграничные шузы.

Его портрет украшала щетина недельной небритости, ноги – то же самое. В его ухе красовалась пружина наушника, а на щетине мирно угнездился микрофон. Он с напускной небрежностью уселся на указанное ведущим кресло и улыбнулся. Ему казалась, что у него – обворожительная улыбка, но больше он рассчитывал на хриповатый голос, которым он не раз уговаривал купить ей коробочку.

Камеры засветились огоньками готовности, а ведущая моргнула огоньком, чтобы всем было понятно, какая именно камера дает основную картинку. Шоу началось.

– Мы рады вас видеть в нашей студии. Представьтесь нашим зрителям так, как сами того пожелаете.

– А фамилия моя слишком известна, чтобы ее называть!

– Ну хорошо, расскажите что-то о себе.

– Меня и так хорошо знают и я вряд ли расскажу что-то новое.

– А вот ваше образование. Ведь вы баллотируетесь на пост президента и зрителям будет интересно, какое оно у вас.

– Высшее у меня образование.

– Это понятно, но какое именно?

– Самое высшее. Выше лаврской колокольни. Настолько высшее, что если оттуда глянуть вниз, то люди кажутся такие махонькие-махонькие, как мыши! Пардон, как крысы…

– А специальность?

– Специальность у меня простая – слуга!

– Простите, чей слуга? Вы хотите сказать – слуга народа?

– И его – тоже.

– Мы готовились к сегодняшнему эфиру и специально для нас была информация о вас из различных областей жизни. Откровенно говоря, диапазон у вас оказался настолько широким, а погружение – настолько глубоким, что мы даже слегка растерялись. Поэтому, следующий вопрос будет предельно конкретным: «Что вы можете сказать о своей политической ориентации?»

Повисла неловкая пауза и было заметно, что кандидат очень тщательно подбирает слова для ответа.

– Ориентация? Ну она у меня обычная…

– Нет, мы бы хотели конкретики, – ведущий стал быстро листать записи, явно что-то надеясь там найти, – вот у нас есть некоторые описания этой темы, которые дали ваши приятели и приятельницы…

– Ну хорошо, хорошо! По молодости всякое было. А с кем не бывало? Иногда такое закручивалось, что даже непонятно, что и откуда берется. И потом, мне были нужны деньги. А кому он не нужны? Вот вам они нужны? Ответьте честно, тогда и я – тоже отвечу честно! Вам нужны деньги?

Ведущий явно не был готов к такому развитию событий. Ведь это он должен задавать вопросы, а не ему. Да и вопрос был настолько скользкий, что обсуждать его в прямом эфире было последним делом. Ведущий как-то не уловил, как интервью вырулило на эту тему и теперь аварийно переходил на запасной вариант.

– Мы так уйдем далеко в сторону от темы…

– Вот и давайте не будем уходить. А то знаете, как у Льва Толстого: «Там чудеса, Ляшко там бродит, а кто-то – до сих пор сидит».

– Да вы отлично разбираетесь в литературе?

– Что есть – то есть. Некоторые поэмы я помню целиком.

– Да что вы такое говорите? Вы можете сейчас немного продекламировать наизусть?

– Легко. Что именно?

– Да что угодно, что вам ближе всего.

– Хорошо, вот есть знаменитая поэма «Лука Мудищев»…

Ведущий ухватился за ухо с наушником и нервно сглотнув,  стараясь не подавать вида растерянности предложил:

– Нет, давайте что-то из классиков.

– Пушкина?

– Его. Давайте Пушкина.

– Тогда – короткий отрывок поэмы “Евгений Онегин”. Можно сказать – кульминация, финал. Пойдет?

– Пойдет. – Ведущий решил, что здесь подвоха не будет и такое может напрямую уходить в эфир.

– Это мое любимое место.

Кандидат встал, быстро вошел в образ и драматичным голосом, точно таким, как в рекламе он уговаривал простофилю купить своей любимой коробочку, и начал:

«Онегин молча скинул плед
И также поднял пистолет.
Он на врага глядит сквозь мушку,
Владимир тоже поднял пушку.
И ни куда-нибудь, а в глаз
Наводит дуло негодяй (исправлено без рифы – ред.).
Евгения меньжа хватило,
Мелькнула мысль, убьет мудило.
Ну подожди дружок дай срок,
И первым свой нажал курок…»

(окончание следует)