В те далекие времена, когда отправиться на три буквы значило поехать круто отдохнуть на ЮБК, на том самом Юбк жил дед со своею старухой. Любил он выйти море, забросить свой невод и вытащить его пусть и не с обильной, но рыбой: бычком, камбалой, а иногда и морским петухом. Но была у деда за душой одна ходка (а кто ее не имел?) и пару раз – просто пришлось побывать под следствием, а потому рыбину с названием «петух» он просто отпускал. Приносил дед улов домой, а баба принималась его жарить, парить или просто так сырую в строганину превращать. Был у деда  как-то постоялец из самого Крайнего Севера, из города Надым, так это он и научил приготавливать рыбу таким удивительным образом. Жирную и еще живую рыбу надо было забросить в морозилку и когда она доходила до состояния полной заморозки, но еще не камня, нехитро избавить ее тушку от всего лишнего и нарезать тонкими полосками со спинки, после чего – макать в уксус с перцем или другими специями и в рот. Деду это сильно понравилось, особенно под водку «Столичная», которую по знакомству получал из соседнего «закрытого» санатория.

В те времена  приезжало сюда много интересных людей из самых дальних мест. Как-то один постоялец рассказывал, что довелось ему жить на юге острова Сахалин и он тоже, как и дед, хаживал в море за рыбкой. Но очень часто невод приходил с диковинными вещами: обувью, одеждой, бутылками замысловатой формы, вовсе непонятными, но красивыми и яркими предметами или даже использованными, но вполне целыми презервативами, разной расцветки и конфигурации. Все это находило в быту свое место и люди были очень довольны.

На это дед с горечью отвечал, что ничего подобного ему вылавливать не удавалось, а многие санатории вовсе не имеют очистных сооружений, просто прокладывают трубу стока на несколько сотен метров в море и все, потому в невод, иногда, попадалось такое, что домой его никак не понесешь. Хотя несколько раз он вылавливал что-то плотно упакованное, за что имел неприятности с пограничниками и тот самый срок, которым он всегда хвастался, когда принимал на грудь более одного стакана водки.

Так всегда было в межсезонье и делал он это скорее для души, а не чтобы выжить. А в сезон он сдавал свою лачугу отдыхающим. Шкуру не драл и брал всего лишь как за простой пятизвездочный Хилтон Шарк Бэй в Египте, но не наглел, как другие, и не выворачивал карманы как за президентский люкс, как делала соседка Нюрка, сдавая на лето пустующий курятник. Это потому, что кроме лачуги сдавал он свою лодку, по цене яхты Абрамовича и невод, по цене трала океанского траулера «Хогоромо Мару», да и бабку дед бы сдавал, если был бы спрос.

Но все течет и меняется. Теперь приходилось идти в море, чтобы наловить рыбы на «поесть» да и бабку все сильнее одолевала деменция. Стала она сварливой и злобной, а образование провизора, которое никуда не денешь, обещало деду неприятности, если он будет с ней спорить. Вот и в этот раз отправила деда не просто за рыбой, а непременно за камбалой и не простою, а за «тюрбо», которую он отродясь не ловил. Беда была в том, что лодку у него давно отжали заезжие люди и он утратил надежду найти ее следы.

И вот вышел он к самому синему морю, закинул невод и пришел он с тиною морскою, и снова дед закинул невод, пришел он с зеленым пакетом, на котором белыми буквами написано «Ашан», и в третий раз дед закинул невод и пришел он с одною рыбкою, но не простою, а золотою. Взмолись тут рыбка жалобным голосом:

– Отпусти меня дед в море, дорогою ценою отплачу тебе за это – выполню любое твое желание.

Почесал дед репу и хитро так спрашивает рыбку:

– Почему же не три? Вроде бы раньше три было?

– Инфляция, старик. Сколько ты раз мог от пола отжаться лет сорок назад? – дед вспомнил бабку и ничего не ответил – а сейчас? – спросила рыбка.

– Ну-у-у-у… – только и смог ответить старик.

– Вот видишь – давай свое желание и я поплыла.

– Да нет у меня особого желания – дед лихорадочно пытался сообразить, но ничего, кроме бабки и его, отжимающегося несколько раз, в голову не шло, ибо деменция настойчиво постучалась и в его седую голову.

– Ты это, ступай себе, ничего мне от тебя не надо.

Сказал и отпустил рыбку в воду. Рыбка отплыла на несколько метров и вернулась изображая улыбку на своей рыбьей морде:

– Ты это, заходи, если что.

И снова уплыла, но уже не по поверхности воды, а сразу уйдя на глубину. Ошалевший дед еще долго смотрел ей вслед, пока огненный шар солнца с размаху не шлепнулся в море там, где должна быть Румыния.

(окончание следует)