Сеть помнит все и даже то, с чего и как начиналось то, что мы сейчас понимаем под российским лепрозорием. Все рецепты мощного оболванивания масс, использование их растерянности и поиска новой точки сборки, были четко описаны еще тогда, когда Путин переквалифицировался из секретного завклубом в ГДР в тайного братка Тамбовской организованной преступной группировки, активно орудовавшей в Питере.

Все началось с того, что после развала РФ конторские обоснованно решили, что их вот-вот начнут отлавливать и рассаживать по камерам, где им придется отвечать на массу неприятных вопросов. Самые продвинутые деятели, которые курировали переброску средств для зарубежных резидентур и «революционных движений», а проще – для финансового обеспечения международного терроризма – перешли на нелегальное положение, растворившись в потоке событий, за рубежом РФ. Сейчас вряд ли кому-то интересно, что это за фирма Сеабеко была, но тогда это была одна из нескольких видимых верхушек айсберга системы тайного распределения денег для «друзей» за рубежом. Так вот, эти конторские перевели на нелегальное положение и большую часть «казны атамана», став очень богатыми людьми в теплых и спокойных странах. Те, кто был далек от этих схем – пошли в бандиты, вернее – в их консультанты, глаза, уши, окна на границы и прочее. Именно по этой причине бандитизм получил такой невероятный размах и сразу вышел на огромные деньги.

До войны в Чечне судьба конторских висела на волоске и чаша весов колебалась то в одну, то в другую сторону. Именно в этот момент, контора ослабила хватку контроля за своими архивами и кое-что стало доступно для специалистов. Понятно, что готовясь к худшему, часть архивов была безвозвратно уничтожена. Скорее всего, в топку пошли агентурные дела и что-то подобное, а также – самые жесткие приказы и распоряжения о массовых казнях или уничтожении знаковых фигур. Понятно, что все уничтожить не удалось, но основное – превратилось в пепел «буржуек», непременно присутствующих в каждой такой секретке.

Наверное, получить доступ к остаткам именно такой информации было достаточно сложно, а вот то, что было добыто конторой за рубежом, особенно жестко не привязанное к работе зарубежной нелегальной сети, стало намного проще. Другое дело, это мало кому было интересно, ибо массив документов был огромным и надо было понимать, что именно хочется найти, а кроме того – хорошо знать хоть один иностранный язык. И с первым, и со вторым в совке всегда было плохо. Определение уровня знания иностранного языка сейчас выражается шифром Б1 или Б2, например, а тогда: «знание со словарем» и «свободное владение». Большая часть имела уровень «со словарем, без наличия оного».

Тут надо еще учесть, что полностью отсутствовала электронная каталогизация архивов и все надо было искать по бумажным карточкам. Это значит, что изначально надо было знать, что ищешь и в какой период времени эти документы попали в архив, чтобы представлять, в каких фондах это искать.

Тем не менее, в РФ нашлись энтузиасты, которые воспользовались периодом ослабления хватки системы и ринулись искать тайны более глубокие, чем то, на чем держался совок. Скорее всего, их интерес и вовсе не был связан именно с совком, а базировался на той литературе, которая потоком хлынула на постовковое пространство. В самом деле, книжки мадам Блавацкой, например, уже давно прошли свой жизненный цикл на Западе и ушли в нафталин, но для совка и постсовка это было некое откровение. Эти книги, как и творения Юнга или других авторов, улетали как горячие пирожки. На этой волне и возник интерес к очень специфическим фондам конторы, которые ей были не особо интересны.

Речь идет об истоках нацистской идеологии и о том, как она смогла собрать воедино разбитое германское общество после Первой Мировой Войны. Собственно говоря, идеологическая направленность этой литературы и стала тем тормозом, который остановил интерес конторы. У совка была собственная идеологическая конструкция, которая не нуждалась в чужом опыте. Возможно, это и сохранило архивы в том виде, в котором они попали в руки исследователей. И тут началось понимание того, что описываемые там предпосылки возникновения нацизма почти полностью совпадают с текущей ситуацией в РФ, а это значит, что инструменты, использованные нацистами единожды, могут быть еще раз использованы уже в Московии.

(окончание следует)