1. 

ГРОБ НА СЕМИ КОЛЕСИКАХ

Второй деятель, за неимением сказать что-то толковое или уже хотя бы умное, ушел в область какого-то сценического трэша и решил напоминать о себе шокирующими заявлениями и разоблачениями, которые через день или даже через час обретают форму беспросветной и тупой лжи. Однако так это выглядит, если мыслить категориями простого обывателя. Ложь или откровенный бред становятся идентификатором этого персонажа и к нему относятся как к придурку или, если речь идет об оценке интеллигенции, то этот персонаж уходит в разряд «своеобразных» или «своеобразных на всю голову». Его если и будут слушать, то ценность их  «мыслей» будет где-то между звуками сливного бачка и соседа, который в 8 часов воскресного утра бурит стену перфоратором.

Если же мыслить категориями сценических образов и относиться к персонажу, как к внебрачному сыну или дочери Мельпомены или Терпсихоры, то все становится на место. Там ходят чудовищные легенды о том, кто, как и с кем переспал, кто и чем переболел, и так далее. Если бы сотая часть подобных «подвигов была бы вытворена знакомым или близким, то его телефон навсегда был бы внесен в черный спиок, а сам пациент даже на пушечный выстрел не был бы допущен к порогу дома. А этим баловням судьбы – все сходит с рук.

За три последних месяца, по словам одного из этих персонажей, Украина должна была пережить с десяток революций, как минимум – несколько майданов, дюжину «всенародных вече» и марши. Три марша миллионов, два марша миллиардов и один марш триллионов. Больший порядок чисел пациенту не известен, а для разгона уже не хватает привычного разгонного порошка.

В любом случае, за это время пациент исполнил уже весь репертуар украинских деятелей разговорного жанра, а на этой неделе он закончил и репертуар московской политической эстрады. Казалось бы, исполнять уже нечего и грядет кризис жанра, но не тут-то было. Одно время на Западе было модно рассказывать страшные истории о похищении пациентов инопланетянами. Особенно одаренные рассказчики даже классифицировали «инопланетян» по коже-рожному признаку и тому, что похитители вытворяли с пациентами. Во времена расцвета этой темы, в совке были на слуху другие темы. Телепрограмма «Сельский час» рассказывала о невыносимо крупных надоях с каждого килограмма зяби и об увеличении посевов сала в Заполярье. А в «Музыкальном киоске» публика знакомилась с нетленными шедеврами Людмилы Зыкиной, Валентины Толкуновой и могли послушать арию Владимира из оперы «Арманд. Человек и пароход».

В общем, инопланетчики обходили совок стороной и граждан его не хитили. Поскольку в совке не было секса, то и никаких манипуляций инопланетяне тоже не производили, ибо на нет и суда нет. В результате, возникла ситуация отложенного спроса и если об этом не стал рассказывать даже Дід Панас, то кто-то должен был начать, и он таки начал.

Прошло ледянящее душу сообщение о том, что его единородный сын похищен инопланетянами, переодевшимися в представителей органов власти.  Он пока не определился с целью данного похищения, но по встревоженному виду и очередной разоблачительной речи должно было стать понятным, что ничего хорошего не ожидалось. В общем, сегодня произошел окончательный переход с кремлевского на инопланетный репертуар. В последний раз была использована кремлевская формула: «впереди пустим женщим и детей, а сами  будем прятаться за их спинами». Собственно, это – прощание с обширными наработками из страны восходящего песца. Теперь пойдет более жесткая чушь про варлонов и мембарцев.

Но все это – от кризиса жанра, а ведь есть же классика, которая всегда может выручить, да и восприниматься будет легче. Этому персонажу как никому иному ближе творчество Михаила Лермонтова, в частности, его бессмертное произведение «Мцыри». Описывая подлость оппонента, он мог бы вполне перейти на язык классика и поясняя то, что оппонент сделал лично с ним, а не с сыном, мог бы заявить: «И сзади он тогда воткнул и там два раза провернул, свое орудье». Тут тебе и экспрессия, и обвинение в греховных действиях и образ мученика. Все в нескольких словах.

Понятно, что персонаж не хочет, чтобы его забыли, но перфоманс должен быть добротным. Его потуги уже утомили даже пуштуна, а тот очень строго держит нос по ветру. Он смывается еще тогда, когда остальная публика еще резвится, ничего не подозревая. Даже бабушка-эльф решила, что горы Швейцарри больше подходят ее потрепанному казематами здоровью, чем театральная палатка из которой доносятся истории в стиле «дичь».

Но что интересно, определенное число почитателей именно такого жанра театрального искусства все же присутствует и всерьез обсуждают истории с похищениями и прочими страшными вещами. Обозревая их комментарии, невольно ловишь себя на мысли о том, что это – счастливые люди, так и не попрощавшиеся с детством. Рассказы второго персонажа уж очень сильно смахивают страшные байки, которые дети далекого совка вещали поздним вечером у костра. Наверное, многие помнят ужастики по «Черную руку», «Гроб на семи колесиках» и прочие. Наш персонаж достучался до публики именно из этих глубин детства и теперь не прочь послушать нечто подобное, но адаптированное к нашему времени.

В общем, оба указанные выше персонажа попали примерно в одинаковую ситуацию. Говорить давно нечего и не о чем, а говорить надо, вот и получается странная сцена, описанная в заглавном анекдоте. Каждый выберет то, что с этим делать, плакать или смеяться, ибо театр есть –театр и каждый воспринимает сцену по-своему.