Михо ставил мышеловку, но незаметно сам в нее зашел и даже своими руками закрыл за собой дверку. То есть, он все сделал самостоятельно, а кроме того, он разрушил собственную репутацию в ее основе. Поскольку политический спектр имеет свои полярные позиции, то до операции «Нарыв», Михо стоял на отметке «реформатор». Реформаторы стоят напротив популистов. Любой реформатор что-то ломает и создает что-то новое, а в процессе перемен граждане вынуждены затягивать пояса и надеяться на то, что реформы движутся в правильном направлении. Реформатор это декларирует своему электорату и тот понимает, зачем ему нужна такая политическая сила или ее отдельный представитель. Яростным врагом реформатора является популист. Дабы понравиться избирателю, он консервирует ситуацию, замораживает любые изменения и оперирует подачками, которые являются имитацией бурной деятельности. Некто Мадуро в Венесуэле – молочный брат нашей бабы Юли, партии Садового и подобных деятелей. То есть, эти господа должны были первыми вытереть ноги о реформатора, но этого не произошло. Отсюда вывод: либо наши популисты стали правыми реакционерами-реформаторами, либо реформатор Михо просто демонстрировал ту обертку, в которую его завернули еще Штаты, подряжая на работу президентом Грузии, а внутри он всегда был популистом.

Понятно, что упомянутые выше силы не способны даже мусор вывезти из города, а вместо экономических рывков они могут лишь рвануть волосы на различных частях своего тела. Возможно, наша публика не совсем замечает эти переобувания в воздухе, но в странах, где политические традиции имеют давние устои, это читается мгновенно и цвет политического деятеля проявляется мгновенно. Так вот, Михо полностью перекрасился и если рассмотреть хотя бы теоретический профит его кардинальной смены амплуа, то его не просматривается вовсе. По крайней мере – в политической плоскости – точно.

То есть, Саакашвили опустился в котел с кипящими междоусобными разборками политических сил, борющихся за один и тот же кусок электората. Он стал одним из когорты популистов, которые при случае легко перегрызут глотку друг другу. На это он поменял имидж политического гуру в изгнании, непризнанного борца с коррупцией и родоначальника грузинской демократии. Теперь он оказался в компании клеймленных коррупционеров, мошенников и откровенных бестолочей, олицетворяющих собою сточную канаву, которую когда-то придется чистить. И вот тут он оказался той самой пачкой дрожжей, упавшей в выгребуху. Те, кто понял расклад – остался в стороне, даже несмотря на то, что очень хотелось бы насолить лично Порошенко. Но не в этот раз и не при таких обстоятельствах.

Дело в том, что весь этот всплеск активности обязательно был задокументирован. Есть исторический пример фальшстарта, который привел к совершенно невероятному изменению раскладов послевоенной (Первой Мировой) Европы. Знаменитый Пивной Путч Гитлера произошел буквально накануне путча коммунистического, который был тщательно спланирован, профинансирован и приготовлен. Гитлер выступил на день раньше и поломал все планы большевиков. У него не получилось самому взять власть, но и коммунистические структуры были скомпроментированы.

То же самое произошло и в этот раз. Операция «Нарыв» обязательно проявила коммуникации основных игроков, уходящие далеко за пределы Украины. Это было примерно такое же «насущное» мероприятие, как и крестные ходы МП или бунт евробляхеров. Мы уже не станем вспоминать, сколько раз эта публика пыталась собрать 345-й Майдан. Но теперь засветились некие структуры, которые давно вызывают беспокойство, но пока не купированы. Речь идет о штурмовых отрядах, которые создал некто Семен Семенченко – ярый патриот, в девичестве, Костя Гришин – ярый российски националист, баллотировавшийся как таковой на выборах в Севастополе в начале нулевых. В этот раз эти структуры засветились уже достаточно явно и теперь есть формальный повод хорошо поинтересоваться как самими вооруженными группами, Костей Гришиным и тем, кто всю эту красоту финансирует. Наверняка,  руководители групп поддержки «прорыва», да и сам Михо, поняли, что получили не то, чего хотелось и при этом – засветили свои структуры, которые должны бы работать на них самих, а сработали непонятно на кого и непонятно зачем.

До этого момента любой демонтаж этих структур мог бы выглядеть как политические репрессии, но теперь – другое дело. В итоге приз имени Михо оказался таким, что пользы от него нет совершенно никакой, но борьба за обладание им стало однозначным проигрышем позиций, и что хуже того – может привезти к консолидации сил, которые давно и обоснованно подозревали популистов в игре на противника. А тут они просто выстроились в рядок и подвели под собой черту. В общем, Михо оказался в славной компании тех деятелей, которые дали ему окончательную идентификацию. Если кто-то раньше считал его отдельным явлением, то теперь он попал в замес, из которого уже нет пути наружу.

Мы намеренно не подвергаем анализу конкретные действия или заявления Саакашвили, но описали ту картину, которая сложилась вокруг его последней пьесы. Ему следует понимать, что в Украине у него больше нет перспектив от слова «совсем», а судя по тому, как он обошелся со страной, приютившей его и давшей ему хороший шанс политической карьеры, его вряд ли захочет к себе впустить еще кто-то в качестве гражданина и боже упаси – политического деятеля. Он поставил на кон все и проиграл в тот момент, когда перешел границу в прямом и переносном смысле этого выражения.