Спустя несколько месяцев после последнего саммита руководителей министерств и ведомств, так или иначе завязанных на военной теме, они собрались в том же бункере и в том же зале для заседаний. Первое, что они увидели, еще более длинный стол, на котором не было знаменитых фарфоровых чайников со спец чаем. Стол был откровенно пустым и безобразно длинным. Но и публика решительно изменилась. Состав саммита был практически тем же самым, что и в прошлый раз, но тогда они несколько часов ждали прутина, обливаясь потом и выстукивая зубами чечетку. Теперь ничего подобного не было и близко. Более того, многие из них не просто смеялись, а явно отпускали шутки по поводу длины стола. Кто-то даже вспомнил Фрейда в том смысле, что во всем надо видеть компенсации недостатков или страхов, а раз так, то длинный стол наверняка компенсировал что-то короткое. Правда о том, что именно, по мнению присутствующих, он компенсировал, говорили шепотом, склонившись кружком, после чего – громко и от души смеялись.

Удивительно, но до этого момента ни разу не было так, чтобы приглашенные курили, а в этот раз курили если не все, то многие. Тут же подскочивший офицер ФСО попытался шикнуть на присутствующих, но его тихо и очень уверенно послали по известному адресу. Поскольку протокол не предполагал подобных ситуаций, тот развернулся и ушел, пусть и не туда, куда его послали. Кто-то распаковывал явно очень дорогую сигару, сокрушенно заявил о том, что нет виски, чтобы взбрызнуть на руки и слегка помять сигару так, чтобы та немного впитала аромат напитка. Но тут же кто-то достал из кармана небольшую бутылочку вискаря и публика оживленна стала кропить свои сигары этим напитком. При этом кто-то заметил, что вот эта сигара и вроде бы маленькая, невзрачная бутылочка стоят как мерседес представительского класса.

За этими манипуляциями публику застал старший церемонимейстер ФСО в звании генерал-майора. На него никто не обратил внимания и тогда он громко сказал:

-Господа, прошу всех занять места, его величество входит в зал!

Вытирая слезы, вызванные смехом, и пытаясь успокоиться, публика таки расселась по своим местам и действительно, всего после часа ожидания и через минуту после объявления церемонимейстера, царь таки зашел в зал. Он сказал: «Поехали!», и махнул рукой… в смысле, чтобы никто не вставал. Поскольку царь был на довольно большом расстоянии, никто не видел выражения его лица и потому было непонятно, в каком именно он настроении. Но судя по выражениям лиц присутствующих, им впервые было все равно, какое у него настроение. Тем временем, царь привычно открыл папку и поднял стандартный листок бумаги. На просвет было видно, что на нем написана всего одна, но очень большая буква. Он посмотрел на нее очень внимательно и все почувствовали, что он собрал в кучу брови, после чего начал

-Товарищи. Всем известно, как важно сейчас выпускать нужное количество вооружений, боеприпасов и техники. Это вопрос жизни и смерти. Если мы проиграем, всем нам – кердык.

Голос царя усиленный и очищенный, раздавался из динамиков и потому слышно его было вполне прилично. А вот то, что это его обращение вызвало хихиканье, он услышать не мог. Для этого говорящий должен был включить микрофон. Правда, потом он мог бы послушать запись того, что говорил каждый на своем месте, но это уже после того, как все разойдутся, а пока он ничего такого не мог расслышать. А если бы слух у него был поострее или ему бы вот так, через колонки, усиливали звуки с другой стороны стола, то он наверняка услышал бы знакомый голос сказал: «Не мы, а вы!».

(Окончание следует)