Как и следовало ожидать, оккупант сегодня пересек одну из своих красных черт промежуточного финиша, а именно – 150 тысяч жмуров. Такие данные представил наш Генштаб, а мы имеем все основания полагать, что это – несколько заниженные данные, поскольку время от времени, противник светит существенно большие показатели потерь убитыми. Правда, эти засветы происходят не официально, а на самом деле – показывают мизер, и причем, не совсем в плане именно боевых потерь. Кто-то отравился неизвестной сивухой, кто-то умер от любви к ближнему своему, а кто-то и вовсе – от кашля. Тем не менее, данные Генштаба мы берем за основу и выглядит она так.

Понятно, что основные потери противник несет в районе Бахмута и Угледара и тому есть объективные причины. План «А» противника по лобовому захвату Бахмута не дал желаемых результатов, но штурмовые действия в городской черте всегда сопряжены с большими потерями личного состава штурмующей стороны. Это обусловлено тем, что они сталкиваются с противником, которому довольно легко организовать оборону, и плюс к тому, противоборствующие стороны настолько близко находятся друг от друга, что активное использование артиллерии неизбежно приводит к потерям от дружественного огня.

Плюс к тому, в городской застройке сильно не развернешься с бронетехникой, поскольку обороняющаяся сторона, насыщенная соответствующими средствами поражения, безусловно сожжет броню быстро и надежно. А раз так, то штурмовая пехота должна полагаться на свои силы и нести крупные потери. Понятно, что если имеются ресурсы для восполнения людских потерь, то это можно организовать в форме конвейера на обычном мясокомбинате и двигать обороняющегося противника мясными волнами.

Ну а если в распоряжении штурмующей стороны есть не совсем личный и тем более – не состав, а расконвойные зэки, то о потерях можно и не беспокоиться, поскольку утилизация этого контингента считается не менее важным делом, чем сам штурм. Зажмуренные зэки даже не идут в сетку потерь именно личного состава. Они – никто, лагерная пыль и счету им нет и это – не фигура слова. Дело в том, что служба исполнения наказаний, а проще – лагерное начальство, списало их со своей холки сразу после передачи их вербовщику. Но на «баланс» военного ведомства они не поступают и не становятся «личным составом», который вливается в статистику различных учетов.

А дальше – начинается поварская магия чисел. ЧВК не связана какими-то уставами, приказами, инструкциями и положениями и потому учет ведет так, как считает нужным и никто извне проконтролировать этого не может. А дальше действует принцип «сто вперед, три на ум пошло». Проше говоря, никто, кроме самого Вагнера не может проконтролировать, сколько именно голов пошло на убой в этой, конкретной волне – 100, 103 или 105. И как всем теперь известно, никому не интересно, сколько из них, после этой волны, остались живыми.

Более того, вот эти шоу с казнями кувалдой на самом деле имеют совершенно не тот смысл, какой находит публика. Даже их госдумовские пациенты рассказывают о том, что у Вагнера – жесткие правила и неминуемый спрос за какие-то отступления от внутренних правил. На самом деле, эти видео – классический прием отвода внимания лоха. Им пользуются карманники, мошенники и артисты эстрадно-циркового жанра. Пока лох смотрит в ту сторону, в которую показывает манипулятор, основное действие происходит в другой стороне.

(Продолжение следует)