Нет, пропаганда настроена на людей, откуда режим ждет неприятностей больше всего. Это что-то наподобие среднего класса, который уже показал свою ненадежность, при первом же шухере смывшись из федерации в количестве миллиона голов. Было бы наивно полагать, что эти люди поднимут бунт. Никогда! Но они могут поддержать кого-то отчаянного и отбитого, за которым могут пойти. Все время правления прутин уничтожал или покупал всех, кто мог бы сыграть подобную роль, но когда курятник начинает шататься, такой персонаж может выскочить как черт из табакерки. И опять же, за примерами далеко ходить нет смысла, поскольку таким чертом однажды был он сам. Кто знал о путине в 1996 году, кроме следователей, которые вели его уголовное дело, да братков из Тамбовской ОПГ – никто! А под финиш 1999 года он уже стал царем. Так что ему ли не знать, как оно бывает?
А все это говорит о том, что с той стороны страхов куда больше, чем в Украине или уже в Европе. И самое неприятное здесь то, что во вне прутин запускал специальные программы, стоившие миллиарды долларов, чтобы возбудить чувство страха, а у него и его окружения этот страх иного свойства. Они сами знают, как у них обстоят дела лучше, чем кто-то извне, и чутье говорит о том, что дальше будет только хуже и потому надо предпринимать какие-то мобилизующие общество шаги.
Ведь нет сомнений в том, что ему уже снится, как в опочивальню входят вооруженные холуи со словами: «Ну что, сволочь, попил нашей крови?» А пока его тянут на расправу, он узнает, что его охране пообещали программу защиты свидетелей в Штатах, а вот этим холуем, которые так больно завернули его руки – гарантии сохранности активов. Это ему рассказывают со смехом, в промежутке между ударами по ребрам.
Отсюда и это «наступление», которое и подлежит стремительному вскрытию. Итак, мы очень долго наблюдали пьесу, поставленную по мотивам трагедии Эсхила «О жабе и гадюке» или драке между ведомством Шойгу и ЧВК Вагнера. Суть мероприятия заключалась вот в чем. Изначально, год назад, военные получили уверения в том, что особой драки впереди не будет, зато будет дано время на разграбление захваченных территорий и обеспечение своей безбедной старости. И в общем, сначала оно все так и складывалось, но потом все пошло не по плану. Это гражданским можно ездить по ушам рассказами о том, что все идет по плану, поскольку этот самый «план» стал мемом и никто стаду не может пояснить, в чем же его суть.
А вот военные – наоборот, знали суть плана четко и без дураков, поскольку имели боевые задачи выхода на определенные рубежи в режиме + столько-то часов или дней, от момента начала операции. Очевидно, что если этих рубежей достигнуть не удалось, значит операция идет не по плану. А если после этого устанавливаются новые рубежи, то это значит, что изначальный план уже умер и они действуют по другому плану. А раз так, то выражение «все идет по плану», ни что иное как справляние нужды на морды стада. То есть, военные понимают, что кто-то из руководства крупно просчитался и что они попали в переплет.
Ну а когда план меняется еще и еще раз, то это уже наводит на размышления. Мало того, кадровые военные довольно хорошо понимают, как должно быть организовано наступление, как действует эвакуация, при каком уровне потерь подразделение выводится из боя, а также представляют особенности снабжения, огневой поддержки и прочего. А все это вместе дает представление о том, насколько все хорошо или плохо организовано для того, чтобы показывать стойкость или драпать. И когда они видят, что в очередной раз руководство сработало план не для такой войны, они побегут, что мы и наблюдали уже несколько раз.
(Окончание следует)