Классики боевой пропаганды всегда делили эту специфическую деятельность на две неравные части. Первая имеет целью ввести противника в заблуждение, относительно собственных планов, чтобы дать ложное представление о своих намерениях и в идеале – снизить или уничтожить его волю к победе. И в общем, ничего нового в самих этом не было, поскольку еще две с половиной тысячи лет назад Сунь-Цзы говорил о том, что полководец должен показать, что его силы малы и слабы, если готовит наступление, и наоборот, что его армия велика, оснащена и решительна, если ожидается наступление противника, поскольку одним таким видом вполне можно отбить охоту противника к наступлению.
Вторая же часть имеет прямо противоположную цель, а именно – внушить уверенность в свою армию и население страны, чья армия готовится к сражению. Это достигается специальными приемами, которые тоже дают некую деформацию представления о действительном положении дел. И та, и другая часть пропаганды основаны на манипуляции информацией, как направленной вовне, так и предназначенной для своей стороны. Уже в 20 веке боевая пропоганда выделилась в отдельную дисциплину военного искусства, а методы работы были адаптированы к современным реалиям.
В данном случае речь идет не только о том, что в 20-м веке появились новые каналы передачи информации, но и новые методы оценки эффективности применения тех или иных методов. Проще говоря, для того, чтобы четко понимать, какие методы работают, а какие – нет, понадобился научный метод анализа, а значит, была привлечена статистика, позволяющая делать нужные обобщения. В результате были выделены определенные целевые аудитории, на которые следовало направлять различные методы пропаганды, поскольку разные целевые группы по-разному реагировали на различные методы воздействия.
Так, очень скоро было установлено, что воздействие пропаганды на войска, уже находящиеся в бою, оказалось минимальным. Куда более весомым оказался результат воздействия на тыловые подразделения, не находящиеся прямо сейчас в огневом контакте противника. И тут эффективность могла быть довольно высокой, если противник не озаботился организацией контр-пропаганды, как элемента контр-разведки. Но самой уязвимой для такой пропаганды является масса гражданских лиц, находящихся в тылу.
И если кому-то кажется, что это – второстепенная цель – ошибается. Ведь именно тыл обеспечивает логистику фронта и от того, как складывается ситуация в тылу, зависит снабжение войск. А кроме того, в определенных ситуациях можно добиться паники и гражданское население может кинуться в самостоятельную эвакуацию, наглухо затыкая тыловые коммуникации противника. Такая ситуация была в полной мере отыграна в первые три месяца той части Второй Мировой войны, когда Германия напала на совок.
Тогда немногочисленные железнодорожные станции были просто забиты беженцами и это создавал «пробки», которые Люфтваффе бомбило просто как в тире. Но идеальным результатом такой пропаганды является формирование у гражданского населения противника мнения о том, что виной всех тех страхов, которые переполняют население, является собственное военно-политическое руководство, а не противник. Как только удается создать подобный нарратив в тылу противника, все остальное начинает складываться довольно быстро.
(Окончание следует)