Итак, начнем с того, что подозреваемым оказался военнослужащий в возрасте 21 год. Скорее всего, это рядовой. и с меньшей степенью вероятности – сержант или офицер. Но даже если так, то он должен был пройти соответствующую подготовку либо в сержантской школе или в военном колледже. В любом случае, он находится где-то в самом низу служебной лестницы и занимает какую-то низшую должность. В данном случае это – крайне важно, поскольку от служебного уровня зависит и уровень допуска к тем или иным закрытым данным.

А теперь допустим, что вот какой-то отдельный военный такого уровня по своей служебной деятельности должен иметь доступ к закрытым данным. Наверное, порядок оформления соответствующих разрешений плюс-минус одинаков везде и довольно продолжительное время. Выглядит это примерно таким образом. Если данный военнослужащий претендует на такую должность, в отношении него проводится специальная проверка. То есть, поднимаются базы данных самого разного свойства, где фигурируют лица, засветившиеся в чем-то предосудительном.

Если его там нет – проводится проверка его родных и близких на то же самое, а потом – открыто или скрытно, беседуют с людьми, которые знают его достаточно хорошо и близко. Опрос этот формируется таким образом, чтобы не выдать его цели – проверки надежности кандидата. Все это идет в его личное дело, где имеются уже полные данные о его медицинских кондициях, в том числе – психических и интеллектуальных. Только после этого принимается решение о присвоении ему определенного уровня допуска. Но здесь важно то, что кто попало не получит доступ к подобным данным.

В Штатах имеется несколько другая градация строгости закрытых данных, но чтобы было понятно, приведем то, что было в совке, и это будет примерно то, что есть сейчас у нас и в Штатах. Описаний уровней секретности мне видеть не доводилось, но понятно, что чем выше этот уровень, тем более строгую проверку проходят люди, его получающие. В совке все начиналось с документов «для служебного пользования». Строго говоря, это – не секретные документы, но случайные лица их уже не увидят, поскольку оборот этих и более закрытых документов, а также их хранение и уничтожение строго регламентированы. Дальше идет категория данных, закрытых грифом «секретно».

Вот за утерю или разглашение или даже неправильное хранение таких документов, можно было реально сесть. За ними идут документы «совершенно секретно». Те, кто имеет доступ к документам «секретно» уже их не увидят, а если увидят и это станет известно – сядут увидевшие, показавшие их или не уследившие за тем, чтобы их не увидели, и очень вероятно, что по шапке получит тот, кто отвечает за обеспечения режима секретности. Как минимум, с военной карьерой у него будет все плохо.

Ну и то, что можно было увидеть простым смертным, документы с грифом «особой важности». Утеря или разглашение такого рода документов могла привести к большим неприятностям, из которых сесть лет на пять – самый лучший исход. Причем, сесть могли все, кто причастен к инциденту. А в худшем варианте – начиналась череда несчастных случаев. Тут следует особо подчеркнуть, что у лица, отвечающего на данной базе или в данном учреждении  за обеспечения режима секретности и оборот закрытых данных, обязательно будут негласные проверки соответствующих органов контрразведки.

(Окончание следует)