В связи с тем, что в Москве все отчетливее приходят к мысли о том, что тучные годы ушли безвозвратно, а дальше: «Суровые годы приходят», было принято решение изменить буквально все, чтобы подготовиться к суровой реальности. Некоторые вещи необходимо закрепить в конституции, что уже почти сделано, осталось только привычно сымитировать правильное голосование.

Например, может измениться название страны. Оно должно отражать связь с исконными корнями, символизировать монолитность населения и однозначно показывать всем, в том числе и церковным иерархам, что страна будет идти своим собственным путем, невзирая на то, есть туда дорога или нет ее вовсе.

В общем, после долгих размышлений, наибольшую поддержку среди специалистов разного профиля вызвало емкое название, в котором удалось увязать все основные принципы, указанные выше. Вот это название: «Лаптестанская, левославная федерация монгольского игила».

Первое слово символизирует то общее, что объединяет разные народы, составляющее население страны. Второе – как раз указывает другой путь, отличный от канонического православия. Третье слово делает все название наукообразным и удобным для восприятия. Четвертое и пятое слова должны были символизировать корни страны, а именно – «Татаро-монгольское иго», но татары резко запротестовали и потребовали убрать упоминание о них в названии. Осталось «Монгольское иго», но так это понятие выглядело легковестно. И тогда Патрушев предложить усилить его, изменив слово «иго» на «игил». Мотивировал он это тем, что слово это известно во всем мире и оно наводит ужас на всех. Кроме того, он и был автором как слова, так явления, которое оно обозначало.

Тем не менее, название надо менять вместе с конституцией, а некоторые, крайне важные вещи, можно было изменить просто отдельными инструкциями министерств и ведомств. Например, в МИД призвали сотрудников проявлять скромность и вернуться к привычному способу стимулирования себя к бурной деятельности, а именно – одна стодолларовая купюра, свернутая в трубочку, и две аккуратных дорожки кокаина.

Былые веселые замашки падать мордой в гору кокса как в муку и упарываться таким расточительным образом уже пришлось забыть. Исключение сделано только для Маши Захаровой, которая должна выглядеть неотразимой перед прессой и потому она обязана быть незакомлексованной и непредсказуемой. Она должна уметь, если надо – забацать танец вприсядку или одеть собственные трусы на голову, если того требуют обстоятельства.

Сам Лавров тоже перешел на старый способ «заправки» и больше не позволял себе валяться в коксе и дуть так, что аж очки плавились. Правда, в его возрасте давалось это нелегко, и он выпал из информационного пространства больше чем на месяц. В самом деле, ломало и штырило его зло и жестоко.

Если сначала он просто на любой вопрос отвечал словами песни, которые он выдавал речетативом: «Я маленькая лошадка, но стою очень много денег», то через время его вкручивало до такой степени, что он бегал на четвереньках, громко храпел, фыркал, издавал звуки конского иго-гоканья, а из слов из него извергалось только: «Я – Буцефал!», «Я – Россинант» и снова – что-то не членораздельное.

В конце концов, он выдохся, забился в угол и долго плакал. Из его огромных ноздрей ручьем лились сопли и через сутки он перешел на французский и стал уныло повторять одну и ту же фразу: «Mesdames et messieurs. Je n’ai pas mangé depuis six jours». И только после этого почти двухмесячного марафона он стал приходить в себя и впервые поинтересовался тем, где он находится и какое сегодня число. Именно после этого ему дали поесть уже человеческой пищи, а не овса и клевера, и пояснили, что второй раз переход на такие дозы его дряхлый организм уже не вывезет.

(окончание следует)