Что характерно, перед самой войной эти цели практически не скрывались, просто не пояснялось, почему же нужно разгромить капиталистический мир. Охлосу было достаточно того, что тот был назван врагом и что там угнетают… нет, не русскоязычных, а пролетариат. Правда, совки тогда не знали, что в принципе, неплохо зарабатывая, еще в 30 годы, простые люди в тех же США могли себе позволить автомобиль, холодильник, пылесос и прочее, что в совке увидели только лет через 30-40, а тогда они бы в это просто не поверили.

В общем, совковой верхушке было понятно, что имея под боком капиталистическую систему, выжить не удастся. Сама она не разрушится, а значит, ее следует разрушить. Кроме того, держать на взводе десятки миллионов своих сограждан слишком долго – довольно сложно, поскольку любая экзальтация должна иметь какой-то практический выход. Проще говоря, возгоняя враждебность и ненависть, людям надо дать возможность убивать. Если этого не делать, они могут сами найти кого убивать, что не комильфо, либо не удастся удержать это на пике и начнется спад, из которого прийдется поднимать их ненависть.

Таким образом, война должна была достичь двух целей. Первой – дойти до Португалии, чтобы капитализма не было даже близко, и чтобы не было наглядного примера, который будет разъедать собственное общество. И второе – дать своему народу выплеснуть поднятую до пика ярость. Ее надо было полить большой кровью врага и дать людям приз победы, который они уже сами доведут до абсолюта. Так что война была неизбежной по этим причинам, а плюс к тому, Сталин обнаружил, что Гитлер делает ровно то же самое и по тем же самым причинам.

Если смотреть на Вторую Мировую войну с этой точки зрения, то Сталину не удалось достичь ни одной стратегической цели. Поэтому он если и не считал итоги войны поражением, то уж точно – не считал победой, поскольку капиталистический мир как был, так и остался, и более того, Запад Европы стал восстанавливаться с куда большей скоростью чем территория, подконтрольная совку. А значит, пропасть между уровнем жизни стала еще больше. Фундаментальная угроза не исчезла и стала еще более отчетливой.

Что касается крови и сатисфакции злобы и ненависти, то и с этим все получилось не слишком гладко, ведь еще оставалось в живых слишком много очевидцев невиданного в истории позора, когда в плен сдавались десятки и даже сотни тысяч красноармейцев. На редком фото, приведенном ниже, не «Уманский котел» 1941 года, о котором уже многие читали, а «Харьковский», 1942 года. Мы отдельно вернемся к этой теме позже, но просто обратим внимание на то, что через год войны уже не было «внезапности» и прочей чуши, которой пичкают совков. Более того, этот самый «Харьковский котел» стал следствием бездарной наступательной операции именно красной армии.

В общем, Сталину особо нечем было гордиться и нечего праздновать, кстати – Хрущев тоже не увлекался этой темой и старался обходить ее стороной, чтобы не нарваться на комментарии очевидцев этой катастрофы. И только позже, уже при Брежневе, стал строится фетиш вокруг «Победы».

(Окончание следует)