Все, кто застал премьеру совкового телефильма «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона», помнят, насколько этот фильм оказался популярным. Сам сюжет, основанный на повестях Конана Дойля, и полное отсутствие обязательных вставок о мудрой линии партии, а также о классовой борьбе пролетариата делали его чем-то особенным. Особенным событием он стал для тех, кто уже читал то, что показано в фильме.

ПОЛКОВИК СЕБАСТЬЯН МОРАН

Но тогда, будучи подростком, меня в этом фильме поразило несколько моментов, которых либо не было в книге, либо я тогда на них не обратил внимания. В данном случае, таким моментом была сцена задержания полковника Морана, соратника злобного профессора Мориарти. Это было после того, как полковник выстрелил по восковому изваянию Холмса, якобы сидящего в кресле на Бейкер стрит.

Тогда Холмс позволил себе вполне безобидную шутку в его адрес и полковник заявил о том, что если он находится в руках правосудия, а его уже действительно держали полисмены, то его не должны вот таким образом оскорблять. И как следствие, инспектор Лестрейд действительно сделал замечание Холмсу о том, что не стоит задирать даже преступника.

Это была еще не самая финишная прямая совка, и тогда этот диалог как-то не слишком укладывался в голове. Даже пацанам было известно, что если тебя «прихватили менты», то у тебя уже нет никаких прав, а если тебя арестовали, то срок тебе уже гарантирован и никакой суд тебя уже не оправдает, даже если выяснится ошибка. Ну а о том, какие порядки царят в застенках и как обходятся с арестантами, ходили легенды.

Но удивительным было не только то, что нам показали образчик того, как «за бугром» выглядит эта мрачная часть жизни, а то, что полковник был уверен в том, что даже в роли убийцы, которого сцапала полиция, он может требовать законного обращения с ним. То есть, как минимум, на нем уже висит покушение на убийство и убийство молодого карточного игрока, а возможно – еще кого-то, а он – требует соблюдения каких-то норм и правил. Убийца, преступивший все, что можно, в момент задержания апеллирует к закону. Вот что было удивительно.

Тогда это открытие не ушло слишком далеко, в плане каких-то выводов, поскольку они, эти выводы, пришли намного позже, и часть из них принимается не очень легко даже после изучения теории права и обширного опыта правозащитной деятельности. Это значит, что разумом понимаешь, как правильно следует поступать в том или ином случае, а как – неправильно, и главное – почему именно так, но в душе, в ряде случаев, возникает протест.

Тут не будем погружаться в примеры такого диссонанса, просто вспомним агрессора и то, как с ним следовало бы поступать, не по гласу разума, а по душевному порыву. Каждый может для себя решить эту задачу и посмотреть, какие у него получатся варианты. После этого будет понятен алгоритм этой дилеммы.

Тем не менее, мы – часть Европы и стремимся скинуть с себя то варварство, которое принес оккупант за 300 лет оккупации. И да, ныне образцовая Европа – тоже показывала такие вещи, что учитель из нее – так себе. Даже если не погружаться в то, что в 20-м веке вытворяла та же Германия или Франция, просто вспомним, как в просвещенной Италии поступили с Бенито Муссолини или как в тихой и спокойной Дании после Второй Мировой войны разминировали морские пляжи с помощью немецких военнопленных, и все встанет на место.

(Окончание следует)